Каждый сам решал, как себя вести
Новомученики были частью нашего народа и страдали так же, как и многие миллионы людей. Отличие новомучеников в том, что их поведение было совершенно преображено посланной верой.
На вопросы корреспондента газеты «Спасъ» отвечает старший священник храма Покрова Пресвятой Богородицы в Бутырской тюрьме, настоятель храма преподобного Серафима Саровского при Московском Психоневрологическом Интернате N16, клирик храма святителя Николая в Бирюлёве, протоиерей Константин Кобелев
— Только в конце ХХ века в России признали и кровавые гонения на веру в нашей стране, и подвиг христианских новомучеников. Могли бы вы подробнее рассказать нам о канонизации святых ХХ века?
— Новомученики были частью нашего народа и страдали так же, как и многие миллионы людей. Но отличие новомучеников в том, что их поведение было совершенно преображено посланной верой.
В книге Рожаевой «Бутырка» автор приводит воспоминания одного человека, он прошёл многие тюрьмы и лагеря и узнал судьбу примерно около двух тысяч человек. Из двух тысяч человек только двое не подписали протокол, когда им предъявляли абсурдные обвинения. Были люди, которых расстреляли за то, что они хотели прокопать подземный ход из России в Индию. Люди в этом признались — под пытками. А пытки были ужасные...
Моя крёстная, думаю, тоже была в Бутырке, но точно не знаю, она об этом не говорила, только немножко рассказывала о своей ссылке в Казахстан. Про одного человека из её группы известно, что он сидел в Бутырке, поэтому, скорее всего, она тоже через это прошла, но скрывала. В советское время не было принято рассказывать подробности про заключение. Она понимала, что если меня начнут как-то пытать, то я могу проговориться. А так, допустим, допрашивают меня, пытают, а я не знаю и не знаю. Те, кто работает в карательной системе, они ведь психологи — увидят и поймут, что я, действительно, не знаю, а не пытаюсь что-то скрыть.
Во время крестного хода с иконами новомучеников в Бутырке
Поэтому нас оберегали: не доверяли нам тайны и не накладывали на нас обязанности эти тайны хранить. Когда я стал расспрашивать крёстную про её духовного отца, священномученика Сергия Мечёва, она сказала: «Костя, давай я тебе лучше расскажу про его отца». То есть про святого праведного протоиерея Алексея Мечёва, который не является новомучеником. Он праведник. Он просто был дома под домашним арестом, такое на него было гонение за его веру, его не держали в тюрьме…
И муж моей крёстной тоже очень сильно пострадал. Он рассказывал своей семье, что самое простое мучение, это когда его загнали под стол и били ногами… Это было самым лёгким. А больше ничего не рассказывал. Ему даже вспоминать об этом было тяжело.
Когда кто-то из тех людей, которых истязали, подписывал какие-то абсурдные показания, мы не можем такого человека судить, но такой человек не причисляется к лику святых. Те люди, которые канонизированы, пострадали именно за веру, за Христа. Наши зарубежные братья, бывшие в Церкви за рубежом, канонизировали всех пострадавших. Мы же из их числа не всех прославляем…
Сколько людей прославлено у Бога, мы не знаем, но из этих людей мы выделяем некоторое небольшое количество людей, о христианском подвиге которых мы знаем подробно и которых можем поставить в пример другим: вот так нужно себя вести. Вот что значит канонизация. Канонизация — это призыв святого к молитве за Церковь, а вовсе не человеческое решение, где он там — в раю или не в раю. До канонизации новомучеников в церковном календаре было около четырёхсот человек русских святых, а после это число увеличилось в пять раз. То есть за один ХХ век было прославлено святых больше, чем за тысячу лет.
— А священники или просто верующие люди как-то договаривались между собой о том, как вести себя на допросах?
— Не было никаких инструкций: не подписывать протоколы или не признавать, что ты боролся против советской власти. Каждый из них сам решал, как себя надо вести. Каждый понимал, что если признает, что он, священник, выступал против советской власти, то следом за ним арестуют ещё ряд священников и скажут: «Видите, этот признался, значит, и вы такие же…» Поэтому нельзя было ничего признавать. Обычно, если православному человеку говорят «ты в чём-то грешен…», он может и чужой грех на себя взять. Здесь нельзя было так поступать. Это первое.
А второе — они не предавали своих друзей. Мы знаем, что даже многих великих людей, находившихся в ГУЛАГе, удавалось сломать. Они где-то подписывали, с чем-то соглашались, что-то признавали из того, в чём их обвиняли… А святые называли только тех, про кого знали, что он уже или расстрелян, или сидит, и ему уже не принесёшь вреда… Эта мудрость не была спущена сверху, не было какого-то специального церковного решения...
Новомученик Алексий Княжеский
Я знаю 235 бутырских новомучеников, не подписавших протоколы, никого не сдавших… Из них сто человек были расстреляны только на Бутовском полигоне.
В житиях новомучеников очень много поучительного. Когда мы читаем жития старых святых в литературной обработке, нам может показаться, что какие-то подвиги и чудеса в них присочинили… Но когда новомученики это повторили, мы увидели, что это не сказки…
Ранние христиане выкупали мученические акты. Римская империя — империя «юре», империя права, наше понятие «юриспруденция», ключевые понятия уголовного и гражданского права — оттуда. Так вот у римлян обязательно составлялись протоколы допросов, и, когда эти документы попали к христианам, они стали основой житий.
И вот спустя тысячу лет наши новомученики подтвердили истинность этих житий, в том числе и чудесами. Например, у нас есть святой в Ивановской области — Алексей. Его ставили на раскаленную плиту, его страшно мучили, а он говорил следователю: «Ладно, ты меня мучаешь, но ты можешь отложить пытку. Беги прямо сейчас скорее домой. У тебя дома плохо». Следователь посмеялся над ним. Потом приезжает домой, а там жена покончила с собой.
Новомученик Василий Иванов
Или ещё один пример: новомученик Василий Иванов был кузнецом по своей специальности и старостой церкви — из тех, что подчинялись патриарху Тихону. Его арестовали, допрашивали. Но пока шло дело, расстреляли уже и следователя — за несправедливые обвинения. По логике, людей, которых он незаконно посадил, нужно было бы отпустить. Но их не отпустили, стали искать другие причины, чтобы их держать под арестом. У старосты храма повторно обыскали дом и обнаружили фотокарточку царя-мученика. Когда её предъявили Василию, то он не отказался, не сказал, что фотография случайно к нему попала. «Да, — говорит, — я — монархист». И был за это расстрелян. Ещё один святой был расстрелян за то, что у него была найдена граммофонная пластинка с гимном «Боже, Царя храни». Он тоже не отказался. Они из числа бутырских мучеников.
Или Николай Гусев — самый молодой новомученик у нас в Бутырке. Он потерял мать, жил у бабушки, бабушка скончалась. Есть у нас такое место — Косино, и там — источник святой. Николай Гусев недалеко от этого места выкопал землянку, сверху поставил шалашик и жил там круглогодично. Собирал бутылки, маленькие пузырьки, мыл, в одни наливал воду из источника, в другие — масло из лампадки, которую держал у себя, и раздавал людям. А люди в ответ давали ему денег или еды. Протокол его допроса занимает полстранички. «Мальчик, расскажи, как тебя арестовали?» — «Я шёл к себе в шалаш, пришла какая-то тётя, начала спрашивать, подошли оперативники и арестовали». — « Хорошо, мальчик, иди». Расстрел. В протоколе не предъявлено никакой вины. Верующий же, лампадка горела — значит, расстрел. Но это не написано, это всё за скобками.
Беседовала Екатерина САДУР
Газета «Спасъ»
