Житие мгарских новомучеников
Даты:
Накануне трагедии 1919 года, в конце июня, в монастырь прибыл большевистский Антоновский полк, монахи были тогда изгнаны, а помещения заняты красноармейцами. Братии монастыря пришлось ютиться по сараям. Места для солдат было достаточно, но они, видимо, ради кощунства, заняли также и теплую церковь, находящуюся под одной крышей с архиерейскими покоями, где устраивали оргии, приводили женщин, ходили в шапках и курили. Кроме того, в алтаре большевики взломали шкаф, откуда похитили шелковые и шерстяные подризники. С иконы Божией Матери были сорваны занавески и серебряный венец, который, как потом передавали, кощунники надевали на лошадь. В церкви разместилось более 500 человек. За неделю до прихода Добровольческой армии большевики ушли из монастыря, оставив разруху и оскверненные иконы в теплом храме, но никаких репрессий по отношению к братии тогда они не предприняли.
Первого августа 1919 года в монастырь пришел небольшой отряд Добровольческой армии, но под давлением превосходящих сил противника на следующий день отступил, и большевики снова вошли в монастырь. В тот же час после вступления в обитель они стали грабить и бесчинствовать: отняли у монахов все имеющиеся запасы продовольствия и скот. 5 августа, в канун престольного праздника, около четырех часов пополудни, перед началом всенощной, в фаэтоне приехали несколько большевиков и распорядились собрать всех монахов в ограде монастыря якобы для переписи, по их словам, на предмет зачисления на свой котел, так как все монастырское имущество перешло в их распоряжение. Не подозревая ничего дурного, монахи стали собираться в указанном месте. Когда пришел настоятель игумен Амвросий и 24 монаха, большевики объявили, что они арестованы за то, что встречали добровольцев и помогали им переправиться через реку Сулу возле монастыря. Арестованным приказали принести из лесу дрова и сложить их на площади. Вначале монахи не поняли, для чего было сделано это распоряжение, но через некоторое время, когда каждый из них принес по две охапки дров, один из большевиков, сопровождавших монахов, сказал: «Довольно, хватит с них для каждого», из чего братия сделала вывод, что их хотят сжечь. Но по неизвестным причинам после переговоров между собою красноармейцы переменили намерения: они стали торопиться, потребовали запрячь две пары волов в повозки и нагрузить их рожью и пшеницей и, отобрав все ключи, погнали арестованных монахов под конвоем в Лубны. Все распоряжавшиеся большевики, за исключением одного, были в военной форме.
Сначала арестованных монахов привели в военный комиссариат, где продержали около двух часов в отдельной комнате. Настоятеля монастыря игумена Амвросия повели в кабинет комиссара Бакая, где он пробыл более часа. По-видимому, в кабинете был и председатель исполкома Кузин. Из кабинета игумен вышел очень печальным и стал о чем-то тихо говорить с отцом ключарем. Около двенадцати часов ночи по приказу комиссара Бакая арестованных монахов привели под конвоем на вокзал, где продержали около двух часов, после чего погнали быстрым шагом по Пирятинской дороге. Их сопровождали семь красноармейцев — два верховых и пять пеших. Куда и зачем вели братию Мгарского монастыря, большевики никому не говорили. Но из разговоров между солдатами становилось ясно, что красные отступают к Лазоркам и, вероятно, заставят монахов там работать. Мимо колонны арестованных все время проходили отступающие войска и обозы большевиков.
Ночь выдалась теплая, накрапывал дождь.
Когда монахи прошли пять верст и остановились возле экономии Климовой, в семи верстах от Лубен, их нагнал и остановил отряд кавалерии. Послышался голос гладко выбритого человека среднего роста, лет 25-ти, одетого в серую тужурку. Это был комиссар Бакай. Он скомандовал разделить монахов на три партии по восемь человек. В первой партии оказался игумен Амвросий. Он стал умолять комиссара пощадить братию. Но к нему вплотную подошел Бакай и, проговорив сквозь зубы: «Довольно вам морочить людей», выстрелил в него в упор из револьвера. Игумен упал на землю, и в тот же момент по команде Бакая: «Исполнительная команда, стройся» — солдаты дали залп по остальным семи монахам.
В этой группе находился иеромонах Иларион. Пуля прошла сквозь него, и он упал вместе с другими, но через некоторое время пришел в себя и ползком добрался до канавы при дороге. Услышав, что приближается второй отряд, он спрятался в кустах, растущих над канавой. Оттуда он видел, как большевики этого отряда добивали выстрелами еще стонавших монахов и грабили их одежду. Оставшихся пленников повели дальше, и когда прошли около одной версты, то отделили еще восемь человек и также дали по ним залп.
Впоследствии иеродиакон Исаакий дал следующие показания: «Стреляли они по монахам почти в упор. Находился я во второй партии и после залпа по нам упал, притворившись убитым. После того с меня сняли сапоги и пошли дальше, приняв меня за убитого». Иеродиакон Евсевий говорил: «Из нашей группы было убито пять человек, а остальные спаслись, упав на землю и притворившись убитыми <...>. Стреляли они в нас шагах в четырех, не больше». Монах Христиан показал на следствии: «Находился я в третьей группе. Когда произвели в нас залп, я упал на землю и притворился убитым.
Перед уходом они хотели снять сапоги, но найдя их плохими, оставили. Я не был совершенно ранен». В последней группе из восьми человек был чудом спасшийся иеромонах Феофил. Он свидетельствовал: «Нас также провели около одной версты, а затем остановили, отвели в канаву и произвели в нас залп из винтовок на расстоянии пяти шагов от нас. Когда после первого залпа мы попадали на землю, то они произвели несколько выстрелов по лежавшим, и, не проверяя, кто убит, спешно пошли дальше. Из третьей группы, в которой находился и я, остались в живых, кроме меня, иеродиакон Нифонт, иеродиакон Евсевий и монах Христиан <...>. Когда они расстреливали, было очень темно <...>. Расстреляны тогда были следующие монахи:
Игумен Амвросий,
иеромонахи Аркадий,
Иоанникий,
Иона,
Иосиф,
Никанор,
Афанасий,
Феофан,
Серапион,
Никострат,
иеродиакон Иулиан,
монахи Иоанникий,
Герман,
Назарий,
Парфений,
Патапий,
Доримедонт».
В связи с происшедшим был составлен протокол осмотра.
«1919 года сентября 22 дня судебный следователь Лубенского окружного суда по важнейшим I делам в присутствии ниже подписавшихся понятых, производил осмотр теплой церкви в Мгарском мужском монастыре с целью выяснения, какие повреждения были произведены большевиками, причем оказалось следующее: теплая церковь помещается под одной крышей с архиерейскими покоями, на площади, вблизи собора. Внутри церкви имеются следующие повреждения:
Северные врата, находящиеся в левой половине иконостаса, сорваны с петель и стоят прислоненными к иконостасу;
в иконе Божией Матери, помещающейся в левой половине иконостаса, на шее Божией Матери имеется след от удара штыком;
в иконе св. Афанасия, помещающейся в правой боковой двери иконостаса, имеется возле глаза след от удара штыком;
в киоте перед правым клиросом с иконы Благовещения Божией Матери сорван венчик. На сем протокол осмотра окончен».
В тот же день судебным следователем по важнейшим делам на основании обследований Лубенского уездного врача Георгия Ивановича Омельченко был составлен «Протокол судебно-медицинского освидетельствования» всех раненых, но не добитых во время расстрела монахов Мгарского монастыря. Иеромонаху Илариону была нанесена огнестрельная рана «в область правой половины груди, причем пуля от входного отверстия во втором межреберном промежутке спереди прошла через правое легкое к выходному отверстию близ нижнего угла правой лопатки. Рана эта, как проникающая в грудную полость, должна быть отнесена к разряду тяжких ран». Иеродиакону Модесту пуля попала в лицо, разрушив перегородку носа. Также были освидетельствованы и другие монахи.
Из-за спешки карателей и благодаря темной ночи уцелели: иеромонах Иларион, 67 лет, иеродиакон Исаакий (в миру Иоанн Паценко), 61 год, иеромонах Митрофан, иеромонах Феофил (в миру Федор Михайлов), 52 года, иеродиакон Нифонт, 51 год, иеродиакон Евсевий (в миру Евфимий Юрченко), 42 года, монах Христиан (в миру Мирон Сидоренко), 49 лет, и иеродиакон Модест (в миру Матфей Дудка), 44 года.
Дознание о расстреле 5 августа монахов Мгарского монастыря произвел надзиратель государственной стражи по Лубенской волости Василий Никитич Пономаренко, допросив оставшихся в живых монахов Илариона, Исаакия, Модеста и Нифонта, о чем 30 сентября 1919 года доложил судебному следователю по важнейшим делам Лубенского окружного суда. «По их словам, — писал в отчете Пономаренко, — во время расстрела было так темно, что совершенно невозможно было различить человека. Кроме того, они выразили предположение, что большевиков могли настроить против монахов проживавшие в монастыре беженец и учительница, которые враждебно относились к монахам и не раз говорили, что всех их давно следовало перевешать». Иеродиакон Исаакий, один из чудесно спасшихся во время расстрела, говорил, что личности большевиков, подвергших их аресту, ему неизвестны, но он узнал проживавших некоторое время в монастыре беженца Григория Чека, писаря из села Мгари, и коммунистку Ксению Константиновну, жительницу Лубен, служившую, как выяснилось, начальницей коммунистических школ, которые относились к монахам и вообще к православной религии враждебно, а «5 августа, — засвидетельствовал отец Исаакий, — беженец [Григорий Чек] встретил на балконе гостиницы иеромонаха и нанес ему побои палкою, причем, кричал, что всех монахов нужно вешать».
Для дальнейшего расследования Лубенский окружной суд обратился к Полтавскому архиерею с просьбой «вырыть тела расстрелянных большевиками 17 монахов для производства над ними судебно-медицинского вскрытия. Но епископ Алексий 23 октября 1919 года отверг это предложение: «Не нахожу возможным беспокоить прах мучеников вскрытием их из могил».
По материалам сайта Мгарского Спасо-Преображенского монастыря
Святые:
Гимнография:
