Путешественник в Небесный Иерусалим
«Худое знакомство бросайте, злого чуждайтесь, доброго держитесь, хорошее настроение у себя поддерживайте, доколе оно не станет главным устоем вашей жизни», — заповедовал новомученик владыка Варнава (Беляев). Его длинная жизнь после революции 1917-го года была полна невероятных испытаний и искушений.
Об этом удивительном святителе и о других святых советского времени в беседе с корреспондентом нашей газеты "СПАСЪ" рассказывает известный российский исследователь истории новомучеников Павел Проценко
Павел Проценко. 2008. Фото Ксении Проценко
– Поделитесь, пожалуйста, характерными историями из жизни владыки Варнавы (Беляева), которые дадут представление читателям, какой это был человек?
– В каком-то смысле вся биография епископа Варнавы (1887-1963) представляет собой цепь из необычных историй жизни православного христианина на переломе времен: угасания исторической России с государственной Церковью и начала эпохи гонений и безверия. Эти истории записаны иногда им, иногда сторонними свидетелями, иногда отражены в бесстрастных документах. Один из соучеников будущего епископа по Московской духовной академии в своих записках перечислил типажи студентов в ее стенах в 1910/1911-м учебном году. Отдельной строкой он отметил Николая Беляева, относившегося к небольшой группе аскетически настроенных молодых людей. «Он никогда не расставался с Евангелием… Он засыпал, читая, и спал, крепко стиснув Евангелие в руках… В наши мирские дела он не входил и старался не замечать нашего веселого смеха и разговоров. Но вместе с тем он был очень отзывчивый и добрый товарищ». Всю жизнь он старался соотносить свои дела с Писанием.
Епископ Варнава (Беляев). Нижний Новгород, 1921. Фотография М. Дмитриева
1 ноября 1922 г. епископ Варнава вышел к ожидавшим его в прихожей духовным детям в необычном виде: без бороды, с остриженными лестницей волосами, в светском пальто поверх подрясника. Дело происходило в Нижегородском Печерском монастыре – резиденции старшего епархиального викария. Обращаясь к стоявшему среди прочих архимандриту Гавриилу, отрывисто сказал: «Архимандрит — собака, уезжаю в Иерусалим». Владыка вышел на улицу и направился через весь город в здание Епархиального совета, где вручил свое письмо с просьбой об отставке и потребовал выписать ему мандат в Астрахань… для дальнейшего путешествия в Небесный Иерусалим. Так перед лицом не только верующих, но и советской общественности большого губернского города начался своего рода удивительный спектакль по превращению епископа в юродивого. Вначале он предстал больным, затем «болел» в частном затворе, затем, через шесть лет, тихо исчез из города. Уехал в настоящую пустыню в Средней Азии… Интересно, что помещение Епархиального совета находилось – игра случая – на Тихоновской улице. Патриарх Тихон в Москве знал, что один из его архиереев таким необычным образом принял послушание юродства, на которое его заранее благословил старец-схимник Алексий Зосимовский. (В 1917-м на Поместном Соборе именно он вытянул жребий патриаршества для тогдашнего Московского митрополита.)
Епископ Варнава (Беляев) за писательской работой. Киев. 1950
Владыка потом писал, что юродство является своего рода шапкой-невидимкой, покрывающей человека и делающей его незаметным для рыкающих звероподобных слуг мира. Эта «шапка» помогла ему выжить в дальнейшем.
В начале лета 1933 г. владыка и его духовный сын, иеромонах Киприан (Нелидов, 1901-1934; причислен к лику преподобномучеников) оказались на краю света, в концлагере на окраине Бийска. Их осудили по 58-й статье УК РСФСР за «создание контрреволюционной церковной организации». В лагере уже имелась группка молодых православных женщин, осужденных за веру. Одна из них, Зинаида Петруневич, работала здесь врачом и во время осмотра новоприбывших услышала, как один из них, высокий худой мужчина, на вопрос о его профессии громко ответил: «Кормчий». Через несколько дней после этого к ней подошел зэк по фамилии Нелидов и сказал следующее: «Среди нас находится епископ, ему был голос: в лагере есть наша девушка. Эта девушка — вы. Помогите владыке с вещами, его обокрали». Уголовники уважали врачей, и вернули, по требованию лагерного лекаря, украденное. Так началось ее знакомство с необычным зэком-владыкой. Знакомство явно промыслительное, ибо она помогала ему выжить физически, а сама с того времени окормлялась у него духовно. Владыка помог ей преодолеть разочарование в Церкви (так как Зинаида Петруневич, дочь известного киевского протоиерея, оказалась в заключении по доносу одного из украинских епископов.)
Пользуясь «шапкой» юродства, владыка, вопреки жестким лагерным требованиям, мог весь день проводить вне барака, наполненного матерщиной и картинами издевательств над человеческим достоинством. Но он нуждался в поддержке тайных союзников, занимавших должности в лагерной обслуге. Однажды подошел к заведующей местной больницей, Марье Кузьминичне Шитовой. Она была тайной монахиней Михаилой, о чем никто из окружающих не знал, и относилась к нему снисходительно, как к сумасшедшему. Она имела право свободного выхода в город, которым пользовалась для посещения храма. Однажды, причастившись на службе, она вернулась в лагерь и вдруг ей попался Беляев, который поклонился ей со словами: «С принятием Святых Таин, монахиня Михаила». От неожиданности и страха она чуть не упала. И только тогда поняла, что имеет дело с подвижником. Еще одной своей солагернице, работавшей санитаркой в той же больнице, женщине глубоко верующей, он предсказал внезапное скорое освобождение. (Та была осуждена «за религию» на 10 лет и тяжело переживала приговор.)
Так вокруг епископа постепенно появилась паства и в лагере. Освободившись со временем, эти «жены-мироносицы» унесли память о необычном служителе Бога и на воле рассказывали о нем единоверцам.
Тома «Основ искусства святости», труда по православной аскетике, написанные еп. Варнавой в 1922-1928 гг., изданные в 1995-1998 гг.
– Хотелось бы, чтобы наши читатели узнали наиболее важные мысли владыки о Христе, о вере...
– Епископ Варнава прожил невероятно напряженную жизнь, много написал, несмотря на гонения, и умер в 76 лет. Его книги наполнены афористичными изречениями, тонкими духовными суждениями, парадоксальным опытом, приобретенным десятилетиями подвижничества. На титулы многих его книг, мною составленных и отредактированных, часто вынесены его «крылатые» выражения. Одни взяты из его духовного опыта, другие из опыта житейского. «Нужно торговать добродетелями, и какая в данное время на житейском рынке идет, ту и пускать в дело», – писал он, например, в начале 1920-х годов в своих «Основах искусства святости», посвященных популярному описанию аскетических навыков для мирян, оказавшихся в новой, враждебной религии социальной среде. Своим духовным детям он говорил (как в начале своего служения, так и в конце): «Я ничего от вас не требую. Ни поста, ни длинных молитв, ни спанья на голых досках. Укоряйте себя всегда за всё на всяком месте, в этом мой вам совет и самое задушевное желание». Смирение – вот тот нерушимый фундамент, на котором христиане должны строить свой личный дом. Это главный завет епископа. «Молитва и другие подвиги нужны, но для начинающих это не главное, а главное самоукорение, – записала в 1960-м году характерное для настроения владыки высказывание его духовная дочь. – Главный порок, который мешает спасению, да и всей духовной жизни, — это самооправдание».
Он подчеркивал важную особенность российских подвижников: «Их общая черта — заступничество за слабых, угнетенных и обездоленных». Как-то он так высказался об особенностях своего пути: «Сорок лет страданий из-за того, что я не хотел нарушать церковные каноны». Имеется в виду нежелание нарушать духовную традицию в угоду миру, в угоду политическим веяниям обновленческой, т.н. «красной» церкви, возникшей по указанию Ленина и Троцкого, при активной поддержке ВЧК.
Воспоминания епископа Варнавы (Беляева) о своем духовном отце, схиархимандрите Гаврииле (Зырянове). Написана в 1950-1951 гг. Изд. 1996 г.
— По благословению владыки, собирались свидетельства о православных мучениках, погибших в годы большевистских репрессий. Почему он считал это важным? Какие истории записаны по его заданию?
— Еще учась в Московской духовной академии (1910-1915), будущий епископ удивлялся тому, что студентам не рассказывали о местночтимых подвижниках благочестия, тем более современниках, еще живых, еще спасавшихся рядом. Какой-нибудь преподаватель сектоведения возил своих учеников в провинциальную глушь для изучения быта и нравов, к примеру, молокан. И знать не знал, что в тех же местах жил в лесу какой-нибудь почитаемый народом аскет. Тогда, в середине 1910-х годов, в церковной печати стали появляться призывы изучать практику современного подвижничества. Тем более, после Поместного Собора 1917-1918 гг., этот интерес набирал силу. Отцы Собора призывали собирать сведения о погибших за веру для последующего их прославления. Потому что кровь мучеников – семя Церкви, по знаменитому изречению древнего церковного апологета Тертуллиана. Еще иеромонахом Варнава начал вести соответствующие записи о подвижниках Нижегородского края. Когда воцарились большевики и начались преследования и расстрелы, то он благословил своих духовных детей записать страдания и историю казни почитаемой в народе девицы Евдокии (Шейковой) и трех ее хожалок, женщин, помогавших ей в ее болезни. Евдокия много лет пролежала парализованной. Жила она в деревне Пузо Ардатовского уезда. Казнили ее и ее духовных дочерей 18 августа 1919 г., а запись свидетельских показаний об этом событии была произведена келейницей епископа, Валентиной Ивановной Долгановой, в начале 1920-х годов по его указанию…
Биография епископа Варнавы (Беляева): «В Небесный Иерусалим: История одного побега»: 2-е изд., 2010
— Вы пишете в биографии епископа Варнавы «В Небесный Иерусалим»: «Перед верующими, особенно в эпоху нравственного одичания, всегда стоит проблема распознавания духа времени, различения его соблазнов и проблем, нахождения узкой тропы среди обманов мира. Перед лицом гонений христианин должен найти собственную позицию, которая даст устойчивость в ненадежной действительности...» Были ли во время революций 1917-года и Гражданской войны люди, которые понимали, что происходит? И нашли верные пути поведения? Кто? Какие это пути?
— Февральскую революцию и большевистский переворот 1917-го с последующей многолетней братоубийственной войной Церковь встретила в растерянности. Члены Собора 1917-1918 годов понимали, что, по попущению Божию, пришло время расплаты за многолетнюю симфонию государства и Церкви. За паралич духовной жизни Синодального периода. Сто лет назад, на второй сессии великого Собора его отцы напряженно обсуждали происшедшее крушение России. Много звучало проницательных наблюдений и соображений о текущем моменте. В основном описывалась отрицательная сторона событий. Высказывались верные мысли о необходимости нравственного единения для преодоления национальной катастрофы. Но эти, безусловно, нужные рецепты были слишком неопределенны, терялись перед массой новых проблем, от пропасти между сословиями до казалось бы мелких, хотя бы «технических», таких как налаживание контактов между новыми учреждениями и старыми кадрами чиновничества и роли верующих в этом процессе.
Ясную и четкую мысль сформулировал епископ Ефрем (Кузнецов), вскоре расстрелянный и ныне причисленный к лику священномучеников. Русское общество поразила духовная эпидемия, и она есть кара Божия. Революция в стране все время углубляется, процессы государственного и общественного разложения ведут вниз, к катастрофическому ухудшению качества жизни. Если люди раскаются, то тогда этот пагубный ход истории может остановиться. Иначе нас ждут духовная гибель и физическое вырождение. Как раскаяться? Многие отцы Собора вскоре приняли мученическую смерть от насильников. Они не шли вслед толпе и не поддавались учению о классовой борьбе и злобным призывам. Но как не умирать, а жить по-христиански в новых условиях военного коммунизма?
В 2017-м у меня вышла книга «К незакатному Свету» о судьбе киевского священника, одного из лучших проповедников эпохи революционных катаклизмов, Анатолия Жураковского (1897-1937). Он рано увидел, – пожалуй, первым, еще в половине 1920-х годов, – что Церковь вошла в пору конца истории. Он пытался построить малую церковную общину, которая бы в безвременье служила опорой для личности. Но его расстреляли, а его община была разгромлена. Близкий к нему по общему делу выдающийся архиепископ Дамаскин (Цедрик) писал в начале 1930-х годов (уже после ареста Жураковского): «Правда мира поколебалась… Неужели гаснет солнце христианства?» Отец Анатолий и архиепископ были расстреляны в 1937-м.
Владыке Варнаве удалось выскочить из котла лагерей. Он пережил тех, кто отдал свои жизни за веру. Долгие десятилетия он положил на то, чтобы заново «улавливать время» в сети христианства. И прежде всего, посредством умаления, смирения, покаяния, направления всей своей судьбы в сторону от широких дорог – в Небесный Иерусалим. Он может по праву считаться одним из устроителей церковной жизни в эпоху социальной и технократической революций. Может быть, благодаря таким неизвестным миру подвижникам, нам всем со второй половины 1950-х годов был дан шанс вернуться в мир веры и христианской свободы.
Записные книжки епископа Варнавы (Беляева). 1950-1960. Изд. 2010 г.
— Что необходимо делать, чтобы современные люди помнили о новомучениках, больше узнавали об их жизни и подвигах?
— Читать, конечно, изучать опыт тех, кто достойно преодолел испытания на безжалостных судах XX века. Конечно, чтение в этом случае должно быть неразрывным элементом внутреннего дела по спасению своей души от духовной смерти. Только так мы можем находить и воспринимать послание тех, кто жил словом Евангелия.
— Какие уроки современный человек может извлечь из свидетельств той эпохи?
— Легко потерять все, утратить наследие культуры и Церкви, стать элементом бездушной материи, автоматически встроенной в животный мир. Очень тяжело, почти невозможно вернуться в облик человеческий, в сердце которого все любимые живы, где струится Дух. «Вы куплены дорогой ценою», — вот что важно не забывать.
Подготовил Андрей Кульба
Печатается в сокращении. Газета «Спасъ», №1, 2019 г.
Павел Проценко. 2017. Фото Ксении Проценко
СПРАВКА. Павел Григорьевич Проценко (род. в 1954 г.), российский писатель. Автор книг "В Небесный Иерусалим: История одного побега. Биография епископа Варнавы (Беляева)", "Цветочница Марфа: Документальная повесть", "К незакатному Свету. Анатолий Жураковский: пастырь, поэт, мученик, 1897-1937. Москва–Киев–Беломорканал", сборника "Мироносицы в эпоху ГУЛАГа"
