Храм Новомучеников и Исповедников Российских в Строгино

В ночь с 22 на 23 октября 2018 г. преставился настоятель монастыря Дохиар Святой Горы Афон архимандрит Григорий (Зумис), близкий родственник знаменитого афонского старца Иосифа Исихаста. Монашеский постриг он принял от старца Амфилохия Патмосского, известного подвижника благочестия. Возродил пришедший в запустение монастырь Дохиар, игуменом которого был избран. В последние годы без ропота переносил муки тяжелой неизлечимой болезни. Говоря о себе, старец смиренно просил молиться о «разбойнике Григории». Портал Pravoslavie.ru опубликовал статью об этом удивительном старце наших дней.

Максим Клименко – историк, сценарист, переводчик с греческого, православный публицист, лично знал геронду Григория, в течение 30 лет неоднократно ездил к нему на Афон.

– По великой Божией милости мне посчастливилось знать старца Григория из монастыря Дохиар в течение почти 30 лет. Общение с ним на всех производило неизгладимое впечатление: и на тех, кто был близок монастырю Дохиар и с полным правом может считать себя чадами новопреставленного геронды Григория, и на тех, кто хотя бы однажды встречался с ним. Я это наблюдал очень много раз.

Сам я впервые увидел геронду Григория так. В 1989-м или 1990-м году подхожу, помню, к монастырю Дохиар. Я тогда был иподиаконом, и у меня было благословение на ношение подрясника, который, разумеется, у меня был относительно новеньким и опрятным. И вдруг вижу человека в совершенно затрапезном виде: вся его ряса состояла из одних заплаток (я не преувеличиваю), а поверх этого, можно сказать, тряпья надет еще и черный фартук, тоже совершенно истлевший. Этот странного вида человек был очень занят: начищал специальным средством бронзовый подсвечник.

На Афоне все монастыри стараются перед большими праздниками начищать до блеска церковную утварь, чтобы храм встречал праздник, особенно если это престольное торжество, во всем великолепии. На этих отполированных поверхностях особенно красиво играют блики от огоньков свеч и лампад. Но, как правило, этой тяжелой и утомительной работой по наведению блеска занимаются послушники да младшая братия, в коих в Дохиаре при игумене Григории никогда не было недостатка...

– Благословите! – обращаюсь к труждающемуся (на Афоне благословение просят у всех монахов, не только у священников).

– Бог тебя благословит, – отвечает мне тот, не отрываясь от своего занятия.

– Я вот хотел бы, если возможно, отца игумена увидеть, – говорю.

– А зачем тебе игумен? – все также усердно трудясь, уточняет он.

Объясняю, что у меня к нему рекомендательное письмо из Москвы и т. д.

– А сам ты кто такой будешь? – спрашивает меня и заводит беседу, которая больше походит на допрос...

И когда он все его интересующее выяснил, то, все так же не откладывая своей работы, вдруг озадачивает меня:

– Ну, я игумен. Давай, вставай помогай.

Все мы помним жития преподобного Сергия, помним нечто подобное и из примеров древних патериков. Но здесь это не было, что называется, «повторением приема». Все было как-то очень буднично, обыденно, естественно. Не наигранно и не театрально. Вот таким я впервые и увидел старца.

Все, конечно, отмечают его простоту и доступность, но при всем при этом он не был простецом! Вот в чем дело. Он, как мы знаем, блестяще закончил богословский факультет Афинского университета. Учился и в течение всей своей жизни потом, общался и близко дружил с людьми, которые составили цвет и гордость православного богословия не только в Греции, но и во всем православном мире. К нему приезжали люди весьма ученые, со многими степенями и регалиями, опять же издалека, и каждый находил интересным общение с ним. Это не был такой малограмотный «мужичок в рясе». Нет.

Однажды мы беседовали, и зашел разговор об истолковании какого-то вопроса у античных философов Платона, Евтиха и Аристотеля... И тут вдруг старец начал настолько энциклопедически широко и по смыслу глубоко освещать эту тему именно с точки зрения мистического опыта Церкви и православной духовности, что все, кто участвовал в этом разговоре, были просто поражены его рассуждениями. Можно быть начетчиком, а можно осмыслить корпус знаний, – и вот это, конечно, в нем изумляло тех, кто настроен был видеть в этом старом монахе такого «простачка-дурачка». Он действительно происходил из большой бедной семьи, но сам внутренне стяжал очень многое. В числе афонских настоятелей старец Григорий весьма авторитетен. Не каждый игумен на Афоне имеет такой вес. И дело не только в каких-то «табелях о рангах»...

Расскажу историю, которая произошла лично со мной. Я это называю чудом. Потому что каких-то иных объяснений у меня произошедшему нет. Какое-то время назад, зная, что я регулярно бываю на Святой Горе Афон, владыка Иона (Черепанов), наместник Ионинского монастыря в Киеве, тогда еще не епископ, а архимандрит, позвонил мне и сказал:

– Если ты вскорости будешь на Афоне и у тебя с собой не очень много вещей, то не мог бы ты передать небольшую посылочку для отца Григория в монастырь Дохиар?

На вопрос:

– Что это?

– Да, так, ерунда, – ответил он. – Старец кое-что заказал, мы заказ выполнили, но надо срочно передать, потому что у них сейчас будет большой праздник, и это к празднику... Надо спешить. Мы ищем возможность поскорее передать это на Афон.

Как только я согласился, со мной сразу же встретился молодой человек (впоследствии я узнал, это очень талантливый ювелир, мастер золотых дел). Тогда же он мне передал некий пакет, ничего не объясняя. Когда уже дома я его развернул, то пришел в ужас! Там, в специальном кофре, был комплект богослужебных сосудов. Но не просто богослужебных сосудов – это были довольно внушительных размеров точные копии византийской чаши и дискоса, которые находятся у нас в Оружейной палате! Сделаны они были из серебра с позолотой и украшены драгоценными и полудрагоценными камнями! А я уже знал, что на вывоз таких вещей нужно собирать огромный пакет документов в Министерстве культуры и т. д. Это тебе не крестик серебряный или золотой на шею повесить и пройти таможню... Я был в шоке. Не знал, что делать! Лететь мне надо было на следующий день. Билеты на руках. Чемоданы собраны. Мысленно прокручивая, в какой пренеприятнейшей ситуации я могу оказаться, набираю номер монастыря Дохиар. Трубку поднимает сам старец Григорий. Путаясь в словах, пытаюсь ему объяснить, что меня ожидает... И тут он вдруг властно и резко перебивает меня:

– Что ты несешь?!! Это же полная ахинея! Бред! У нас праздник. Праздник Матери Божией. Матерь Божия ждет эти сосуды! Матерь Божия ждет их к празднику. Ничего не бойся – бери и вези!!

Друзья мне посоветовали:

– Слушай, у тебя есть что-то такое совершенно неприглядного вида, старая сумка или древний чемодан?

Я нашел с детских времен такой матерчатый чемоданчик на молнии, с которыми раньше, в далеком советском прошлом, детей отправляли в пионерские лагеря. Слава Богу, корф туда вошел так, как будто для него и был создан. Все-таки, если честно, я не без некоторого трепета поехал в аэропорт. «Старец благословил, надо везти», – только и повторял я, чтобы себя успокоить. И что же произошло?

Каким-то удивительным образом таможенники в Москве ничего не увидели. То же самое повторилось и в Греции. Кладу чемоданчик на ленту, и как будто им в этот момент кто-то глаза закрывает. Я уже понимаю, что это что-то невероятное, разве что только по молитвам старца, происходит. Как на крыльях, лечу в Дохиар. Отдаю эту передачу старцу Григорию. Он тут же заводит меня в алтарь, показывает храм, который уже весь готов к праздничному богослужению, и, поставив эти необходимейшие богослужебные атрибуты на престол, удовлетворенно произносит:

– Все! Последний штрих. Дождались!

И тут же, поворачиваясь ко мне:

– За твою смелость, за твое дерзновение, что ты послушал моего благословения, ты будешь вписан на вечное поминовение в нашем монастыре! Каждый день, когда у нас будет служиться литургия, мы будем тебя поминать.

Большей радости себе, конечно, и представить невозможно! И тут же, чтобы как-то спустить меня с небес на землю, старец в свойственной ему шутливой манере уточняет один момент:

– Только, пожалуйста, когда будешь помирать, не забудь нам сообщить, чтобы мы тебя уже поминали за упокой!

Вся эта история очень точно характеризует старца.

В последнее время сам отец Григорий уже был очень болен: сахарный диабет, инсулиновая зависимость... А недавно мы еще с ужасом узнали, что при реставрационных работах старец, оказавшись вдруг один, упал в строительную яму. Он просто каким-то чудом остался жив, получив, конечно, переломы и ушибы. Мы думали, старец, в таком преклонном возрасте, с букетом тяжелейших заболеваний, этого уже не переживет. Но Господь явил Свое чудо и вернул нам старца еще на какое-то время.

Геронда невероятно спешил закончить все работы по благоукрашению обители. Люди, которые бывали в Дохиаре, поражались быстроте, с которой там происходят удивительные изменения:

– Как?! За такое короткое время монастырь мог буквально из руин восстать и так преобразиться?!! – могло вырваться даже у весьма сдержанных джентльменов.

Кроме самого монастыря, старец заботился о благоукрашении монастырской территории, строил там какие-то отдельно стоящие, как их называют на Афоне, кафисмы и исихастерии, – это келлии, где монахи могут молитвенно уединяться на какое-то время. На вопросы: «Зачем вы это делаете? У вас же не так много братий, а монастырь огромный... Для кого вы все это строите?» – старец в свойственной ему манере, с хитроватым прищуром, отвечал: «Вы еще не знаете, что меня уже не будет, а Афон наполнится монахами. Придет время, когда будет просто не хватать монастырей, чтобы принять всех желающих здесь подвизаться». Видимо, что-то было ему открыто.

Еще хотя бы коснусь главного, о чем, считаю, необходимо сказать. Сейчас многие вспоминают жертвенную любовь геронды, его пламенную веру и т. д. Я бы хотел особо подчеркнуть то качество, которое самого меня поражало в нем больше всего. Он своей жизнью воплотил слова апостола Павла из его послания Коринфянам: «погублю мудрость мудрецов, и разум разумных отвергну. Где мудрец? где книжник? где совопросник века сего? Не обратил ли Бог мудрость мира сего в безумие?» (1 Кор. 1, 19–20). Старец юродствовал. Об этом могут свидетельствовать все, кто его знал и хотя бы раз с ним общался. Но это было не показушное юродство, – как любят у нас некоторые клирики или монахи поиграть в старчика, этакого юродивого, чтобы прибавить себе некоего «духовного» флера. Нет, это было юродство, что называется, по гамбургскому счету. Это юродство сродни «юродству проповеди» (1 Кор. 1, 21) древних блаженных, которые прямо обличали власть имущих и, невзирая на чины, могли устроить ту еще взбучку. Такие почти патериковые сеансы шоковой терапии в Дохиаре его игуменом практиковались непрестанно. Это были очень внезапные виражи духовного опыта для тех, кто благодушно созерцал только лишь минуту назад этого доброго улыбающегося дедушку, бредущего, казалось бы, с распростертыми объятиями к ним навстречу, а по пути ласкового и обходительного даже с животными... И тут: бац! – и скальпелем без наркоза вырезается раковая опухоль в твоей, как ты полагал, распрекрасной душе. Я много раз наблюдал эти виртуозные операции!

Чтобы не быть голословным, расскажу пару случаев. Это далеко не самые эксцентричные уврачевания (иные из них я вообще не решусь предавать огласке). Однажды я привез на Афон одного очень близкого мне человека. До этого он уже успел побывать, как говорят светские люди, в «центрах духовной силы»: в Тибете, в каком-то ашраме в Индии и т. д. «И вот, мол, в эту нашу копилочку почему бы еще не добавить и Афон...» – так, наверно, он мог рассуждать, но тут началось...

Старец Григорий (Зумис). Фото: dmdonskoy.ru

Он, кстати, не сразу и согласился-то поехать на Святую Гору Афон, точно догадывался, что таким, каким ты был раньше, отсюда уже не вернешься... Провожу его к старцу Григорию. А этот человек, скажу сразу, курил чуть ли не с подросткового возраста, причем много и достаточно крепкие и дорогие сигареты. Я это знал, как знал и то, что старец Григорий был непримиримым борцом с этой страстью – табакокурением, – но о том, что произойдет, сведи я их, я еще не успел подумать... Как вдруг вижу – старец уже твердым шагом идет по направлению к моему другу...

– У тебя есть сигареты? – спросил он его.

Тот тут же послушно вытащил из кармана начатую пачку сигарет, протянул интересующемуся. Паломники Дохиара знают, сколько там, прямо в храме, у иконы Божией Матери «Скоропослушница», бывает оставленных теми, кто исцелился от этой зависимости, пачек. «Вот, – думаю, – и старец пополнил свою коллекцию», – но не успел я еще доформулировать эту мысль до конца, как до моего слуха внезапно донесся звук смачной оплеухи!

– Все, больше у тебя сигарет не будет, – объявил старец тому, кого так нежданно «отблагодарил» за початую пачку.

«Чудит дедушка», – внутренне только и усмехнулся тот, у кого в его сибаритском шикарном чемоданчике был еще припрятан блок изысканных сигарет... Вновь оказавшись с ними потом наедине, он достал одну сигарету, попробовал ее закурить и не понял, что происходит: голова у него закружилась, началась какая-то противная тошнота. Он выкинул эту сигарету и взялся за другую – то же самое! Он стал упорствовать, и его вырвало! Больше он даже и не пробовал закурить. Хотя до этого был заядлым курильщиком более 30 лет!

Да, геронда бывал резок, но это были вынужденные меры опытного врача, который видит всю пагубность снедающей человека болезни и понимает, что по-другому здесь действовать нельзя.

Причем нелицеприятен старец был не только в отношении приезжих. Однажды прославленный Ватопедский монастырь сделал нечто неслыханное для Святой Горы Афон – установил на полпути в обитель что-то вроде блокпоста. Это был шлагбаум, и при нем охранники, которые проверяли наличие бронирования, то есть разрешения на посещение именно Ватопеда (при том, что там вообще-то выдается еще и общий допуск на вход во все монастыри). Понятно, что Ватопед предпринял эту меру вынужденно, желая как-то урегулировать потоки приезжающих, чтобы всем было где разместиться да все были накормлены... Но ни один святогорский монастырь никогда ничего подобного все же себе не позволял... Так что, когда об этом сообщили геронде Григорию, он иронически переспросил:

– Значит, шлагбаум поставили? Ага... И кассу, конечно, установили, да? Что же, они и чеки выдают?

Большего издевательства, в контексте всей святогорской традиции и противостояния афонитов навязываемым Евросоюзом нормам, себе и представить невозможно.

Так он одной хлесткой фразой дал понять, что не всегда нужно внедрять на Афоне то, что принято в «прогрессивном» сервильно настроенном миру. Это может послужить соблазном, что, собственно, и произошло. В итоге Ватопед и сам был не рад этому своему нововведению. Голос геронды – это данный нашему времени голос обличения, которым ранее, как бичом, отряхивали общество от скверн разве что избранные пророки.

Старец Григорий имел дар прозорливости. Какие-то вещи он прикровенно предсказал. У меня нет в этом никакого сомнения. По-человечески мы все, кто знал старца и считает себя его почитателями, скорбим о его уходе, но в тоже время знаем, что у Господа на Небесах появился новый молитвенник, ходатай за всех нас.

Будем же и мы, особенно в эти дни, когда душа его еще прощается с этим миром, молиться о новопреставленном схиархимандрите Григории.