Мишень на престоле
Одна из самых трагических фигур русской истории – царь-страстотерпец Николай II.
При жизни мифы о нем распространяли политические противники.
После смерти его порочила советская пропаганда.
Но в последние годы историки постепенно восстанавливают правдивый портрет последнего русского царя.
Каким Государь был человеком? (материал храмовой газеты "Спасъ")
Карета новобрачных
Ненавистники Николая II, очерняя его, описывают царя как вялое, безликое существо. Но Государь был разнообразно одаренным человеком, однако в равнодушной, а часто и враждебной среде его способности не получили настоящего развития. У него почти не было единомышленников. Истинные друзья в его окружении – наперечет. В то же время он не ломал подданных через колено, как это любят делать начальники всех рангов. Он с детства глубоко верил в Бога и старался относиться ко всем с христианской любовью, в любой момент предпочитал видеть лучшее в окружающих его людях.
Практически обязательного для политика хитроумия в Государе не было. Он вырос в годы благоденствия и чересчур доверял людям. Мало кто в пору его детства подозревал, что времена для империи наступают последние. Революционные идеи были в моде, но их реализация казалась невозможной, империя оставалась мощной и незыблемой. Бомбы террористов представлялись случайной дикостью, а не предвестием века поставленных на конвейер убийств.
Показательно, какое доверие к народу Николай II продемонстрировал в день своего бракосочетания с принцессой Алисой Гессенской, первого события его царствования. Тогда радикальная оппозиция в спорах с властью с легкостью использовала взрывные устройства в качестве решающего аргумента. Но при проезде новобрачных по городу по решению Государя с улиц по маршруту движения убрали войска. Любопытствующий народ толкался в непосредственной близости от императорской четы. «Это красивый и смелый жест!» – восхищалась пресса того времени.
Государь Николай II за день до того, как он подпишет отречение от престола. 1917 г. Фото – pravoslavie.ru
«Смертельной бездны на краю»
Государь, как и все, не понимал, что Россия смертельно больна, и при этом был воспитан с удивительной верой в людей. Он был убежден, что придворные и чиновники, которые задают тон в управлении экономикой и политикой страны, не могут руководствоваться одной корыстью и плести интриги ради карьеры. «Государь был убежден, что все эти люди основой своей жизни, так же как и он сам, считают православную веру и относятся к своей государственной деятельности с величайшим трепетом, – говорил кандидат исторических наук священник Василий Секачев. – Однако, именно ко Христу почти все они были на удивление равнодушны. Люди с живой религиозной верой в высшем сословии России были тогда крайне редки».
Царь являл в этом смысле разительный контраст со своим окружением. Он был очень верующий человек, очень любил церковную службу. Даже Уинстон Черчилль, тогда еще просто министр Британской империи, писал, что Николай II «в своей жизни прежде всего опирался на веру в Бога».
В царствование Николая II было прославлено больше святых, чем за весь Синодальный период: священномученик патриарх Гермоген, святители Иоасаф Белгородский, Иоанн Тобольский и др. И все это делалось при непосредственном участии и часто по настоянию Государя – как, например, в случае с преподобным Серафимом Саровским.
И к делу управления государством Государь подходил с должной ответственностью. В одном из писем он признавался: «Иногда, я должен сознаться, слезы навертываются на глаза при мысли о том, какою спокойною, чудною жизнь могла бы быть для меня еще на много лет, если бы не 20-е октября (1894 – день смерти его отца Александра III)! Но эти слезы показывают слабость человеческую, это слезы – сожаления над самим собой, и я стараюсь как можно скорее их прогнать и нести безропотно свое тяжелое и ответственное служение России».
С сыном Алексеем. 1910 г. Фото – pravoslavie.ru
Простота привычек
В учителя Николаю Александровичу избирались лучшие умы России. В юности ему преподавали расширенный гимназический курс. Углубленно давались история, русская литература и современные иностранные языки. Вместо древних языков, обыкновенных для школ того времени, преподавались минералогия, ботаника, зоология, анатомия и физиология.
Один из учителей, Густав Лансон, отмечал неизбалованность юных Николая Александровича и его брата: «Послушание, кротость и дисциплинированная выдержанность Августейших детей меня просто поражают… Никогда не вызывали они ни одного замечания, никогда не потребовалось малейшего принуждения или напоминания об их обязанностях, никогда ни тени упрямства или противоречия вообще. Одинаково исправно и точно, всегда оживленные, веселые и приветливые, охотно являются они на занятия и на прогулки... В них много еще детского, юношеского, они очень просты сердцем так же и в привычках своих...»
В детстве Государь был очень непосредственный, живой, даже вспыльчивый ребенок. Но, став старше, научился бороться со своей вспыльчивостью, приобрел удивительное самообладание. Нельзя представить, чтобы он мог на кого-то кричать.
Императрица Александра Фёдоровна и великие княжны Ольга Николаевна и Татьяна Николаевна. Фото – lori.ru
Образование командира
В возрасте от 17 до 22 лет Николай II получил высшее образование по программам Академии Генерального штаба и экономического отделения юридического факультета университета. Его готовили как «управленца высшего звена». Прежде всего, Николай Александрович изучал политическую экономию, право и военное дело (стратегию, военную географию, службу Генерального штаба)…
Генерал Н. А. Епанчин, в ту пору офицер Преображенского полка, вспоминал: «Цесаревич проходил военную службу в пехоте, в Преображенском полку, как младший офицер и как батальонный командир… Таким образом, он имел возможность изучить строевую полевую службу, познать войсковой быт, мог наблюдать работу офицеров и солдат, сойтись с ними, узнать русского человека, особенно простолюдина, в его работе. Все это было для него крайне необходимо, особенно для его будущего предназначения как Монарха. Служебные обязанности Цесаревич исполнял чрезвычайно добросовестно, входил во все необходимые подробности. Он близко стоял к офицеру и солдату; в сношениях с людьми отличался необыкновенным тактом, выдержкой и доброжелательством; никого из офицеров не выделял особенно, ни с кем не входил в особые близкие отношения и никого не оттолкнул. По своему характеру он не способен был на вульгарное товарищество, на амикошонство, чему мы иногда были свидетелями в отношениях других высоких лиц».
Государь прекрасно владел немецким, французским, английским языками, несколько хуже – датским, родным языком матери.
Царский дневник
Иногда можно услышать, что Николай II оставил скучный дневник… Но с этим невозможно согласиться. Видно, что Государь не готовил свои записи к обнародованию, не писал напоказ, как это сейчас делают в социальных сетях.
Вот несколько цитат:
«13 февраля 1895 [Александра Феодоровна на сносях]. Настроение такое, что молиться очень хочется, само просится – в церкви, в молитве – единственное, самое великое утешение на земле».
«14-го февраля 1904. В 9 час. поехали в Аничков к обедне и приобщились Св. Христовых Тайн. Какое утешение в настоящее серьезное время».
«15-го января 1917. Воскресенье. В 10½ поехали к обедне... В 2 часа отправился со всеми детьми на снеговых моторах Кегресса к Пулкову; проезжали по разным оврагам, спустились с горы, ехали прямо полями и болотами вдоль Гатчинского шоссе и вернулись через Баболово. Нигде не застряли, несмотря на глубокий снег, и вернулись домой в 4 ч. очень довольные необычной прогулкой. Погулял еще в саду. После чая принял сен. Милютина по делам наместничества. Читал до 8 ч...»
Священник Василий Секачев отмечал: «Это дневники очень верующего и живого человека. Конечно, иногда записи очень кратки, но Государь неукоснительно заносил их в тетрадь каждый день, для самодисциплины, чтобы ничего не забыть... Вечером он старался вспомнить все, что произошло в этот день, чтобы на следующий день продолжить. Он был очень цельный человек».
На переднем плане – Государь Николай II, его сын цесаревич Алексей и его дочь великая княжна Татьяна Николаевнаю Фото – pravoslavie.ru
Царское расписание
Как рассказывал камердинер Чемодуров, Николай Александрович вставал неизменно в 8 часов утра. С 11 до 13 часов принимал посетителей. Большую часть суток, иногда за полночь, Государь корпел над документами – над подготовленными для него докладами по самым разным вопросам политической и экономической жизни страны. Трапезничал вместе с семьей. Днем находил час-два для прогулок и простой физической работы на воздухе.
Похожее расписание сохранялось даже в тобольской ссылке, незадолго до расстрела. Доктор исторических наук Александр Николаевич Боханов описывает: «Недалеко от губернаторского дома, на расстоянии нескольких сот метров, находилась Благовещенская церковь, куда на утреннюю службу разрешалось ходить арестованным (всенощные богослужения совершались на дому). Распорядок дня оставался прежним: около девяти утра подавался утренний чай, который отец пил в своем кабинете, чаще всего в компании с Ольгой; остальные – в столовой. Далее занимались своими делами: Николай Александрович читал, делал записи в дневнике. Потом шел на улицу, где почти всегда занимался физическим трудом: колкой дров, благоустройством небольшого двора, а зимой – уборкой снега. Дети до завтрака делали уроки. В час дня был завтрак. Затем отец с дочерьми шел на прогулку во двор, огороженный высоким деревянным забором.
С 4 до 5 часов Николай Александрович занимался с сыном историей. В 5 часов подавался чай, после которого дети занимались, а отец читал в своем кабинете. В 8 часов вечера – обед. После трапезы семья проводила время вместе с Боткиным, Долгоруковым и прочими приближенными. Беседовали, играли в разные игры... Нередко глава семейства читал собравшимся что-нибудь вслух. В 11 вечера пили чай, после которого расходились…»
Казалось бы, предельно обычная жизнь. Но, по свидетельству некоторых биографов, она чудесным образом действовала на тех, кто изо дня в день наблюдал за ней, – на охранников царской семьи. Они постепенно проникались симпатией к своим пленникам и начинали искать способы облегчить их участь, чем вызывали резкое недовольство большевицкого начальства. Из-за этого охрану время от времени меняли. Однако даже те из сторожей, кто поначалу был настроен резко против пленников и искал любого случая обокрасть их или унизить тем или иным способом, со временем, видя их душевность и незлобие, переменяли свое отношение на сочувствие. В конце концов, тюремщиков поставили самых отпетых.
«Он был прост, совсем не горд и всегда держал себя так»
Протоиерей Василий Секачев резюмировал: «Конечно, есть такие удивительные святые, как адмирал Ушаков, который не проиграл ни одного сражения. Но это другое время, тогда веры больше было в людях. Царь Федор Иоаннович был не от мира сего, чрезвычайно доверчив к людям. И вместе с тем его сопровождали чудеса: он молился – и все удавалось. Потому что вокруг него были верующие люди. А в начале ХХ века таких людей очень мало, молитва не действует. Здесь нужен высочайший подвиг, нужно самопожертвование, чтобы люди поняли и как-то образумились. Расстрел Императора очень на многих людей подействовал. Большевики перешли всякую границу, и многие белые стали любить царя, многим республиканцам, которые были настроены против царя, стало его жалко…
Камердинер рассказывал о Государе: “Он был прост, совсем не горд и всегда держал себя так”. Он был замечательный человек. Такого человека не поняла Россия, от него отреклась, погубила. В назидание ей был послан такой хороший правитель, чтобы народ покаялся и вернулся к Богу, к духовной жизни, чтобы потом не говорили на Страшном суде: как же так, Господи, у нас была такая жизнь тяжелая, мы ничего не могли! Но в России был такой святой царь, и что же?»
Под балконом Пилата
В евангельской истории Понтий Пилат на суде над Христом отказался принять решение. «Пилат же, созвав первосвященников и начальников и народ, сказал им: вы привели ко мне человека сего, как развращающего народ; и вот, я при вас исследовал и не нашел человека сего виновным ни в чем том, в чем вы обвиняете Его; … итак, наказав Его, отпущу. А ему и нужно было для праздника отпустить им одного узника. Но весь народ стал кричать: смерть Ему! а отпусти нам Варавву. Варавва был посажен в темницу за произведенное в городе возмущение и убийство…» (Лк. 23: 13–14, 16–25).
В подвешенной ситуации инициативу часто перехватывают сторонники самого экстремального варианта развития событий. Наверняка как среди первосвященников, так и в толпе народа под балконом Пилата были сочувствующие Христу. Но в критический момент они то ли испугались, подобно апостолу Петру, то ли растерялись и не знали, как себя вести. Этим воспользовались самые озверевшие участники суда, у которых было готовое решение. Распять — чего рассуждать? Первосвященников обуял страх за свою духовную власть после народного воодушевления при входе Господа в Иерусалим. Часть толпы поддержала расправу криками, потому что приказали начальники. Другие — потому что позавидовали недавней славе Сына Человеческого. Третьи — поддались настроению горластой части толпы...
Рембрандт Харменс ван Рейн. Христос на балконе Пилата. Офорт.1655. Иллюстрация– wikimedia.org
Всё больше свобод!
Похожее кликушеское настроение заразило российское общество в начале XX века. В России стала зарождались демократия, возникло множество политических лиц и группировок, которые постоянно боролись за власть и всё большие права и свободы. Социал-демократы, эсеры, кадеты, октябристы…
Русский историк-эмигрант Сергей Ольденбург писал: «Государь знал, разумеется, что городская интеллигенция относится враждебно к существующему порядку; но он глубоко верил, что отношение народных масс — совершенно иное. В беседе с московским представителем дворянства князем П. Н. Трубецким (летом 1898 года) Государь коснулся вопроса об ограничении самодержавия и сказал, что он готов был бы поделиться с народом властью, но сделать этого не может: ограничение царской власти было бы понято как насилие интеллигенции над царем, и тогда народ стёр бы с лица земли верхние слои общества. (Судьба интеллигенции и буржуазии после свержения царской власти показала, что в этом представлении немало верного.) »
В обстановке публичной истерии практически любое решение существующей власти принималось в штыки, ораторы и публицисты изгалялись в критике. Удачные проекты замалчивались, ошибки раздувались в своём значении. Ни о какой справедливойо ценке действий царя и его кабинета вне узкого круга консерваторов речь не шла. Сложилась ситуация, когда огромная часть населения требовала всё новых благ, но политически была заинтересована только в предельно деструктивных сценариях.
В феврале 1901 года студент-недоучка П. Карпович без причин застрелил министра просвещения Н. П. Боголепова. Затем каждый год – новые убийства и покушения на должностных лиц всех уровней. При этом образованная публика открыто выражала сочувствие террористам, а не их жертвам…
Во всём мире шла смена эпох: менялся технологический уклад, умами владел миф о добром народе, а в экономику вторгались циничные рыночные отношения. Дешёвые типографские станки уничтожали цензуру…
Государь, разумеется, совершал ошибки, работу его кабинета нельзя назвать уверенной, достойной подражания… Тем не менее, как стало понятно по прошествии некоторого времени, царское правительство трудолюбиво пыталось отвечать на все вызовы времени и, вопреки разрастающейся катастрофе, удерживало страну в числе самых богатых в мире.
Летом 1918 года противник самодержавия Пётр Струве признал: «Один из замечательнейших… уроков русской революции представляет открытие, в какой мере “режим” низвергнутой монархии, с одной стороны, был технически удовлетворителен, а с другой — в какой мере самые недостатки этого режима коренились не в порядках и учреждениях, не в “бюрократии”, “полиции”, “самодержавии”, как гласили общепринятые объяснения, а в нравах народа, или всей общественной среды, которые отчасти в известных границах даже сдерживались порядками и учреждениями».
Большая часть народа насилие над царём восприняла в духе: а раз так, значит всё позволено! Социальная ткань общества пошла расползаться чёрными дырами — разгорелась война всех против всех…
Рождество царственных страстотерпцев
На Рождество Государь всегда со всей семьёй посещал литургию, а потом объезжал праздники в общественных местах: в домах инвалидов, в школе нянь, в местах празднования офицеров и рядовых. Во время войны всегда посещал раненых.
Императрица и великие княжны всегда сопровождали его. Конечно, они могли бы скрыться от тягот военного времени в каком-нибудь тихом уголке мира, например в любимом Крыму, но в тяжёлые годы предпочитали работать медсёстрами в госпиталях. После отречения без ропота оставались рядом с обречённым Государем до конца. В месяцы заключения, как писал Анри Труайя, «не кто иной, как Великие княжны, более всего интриговали стражников Ипатьевского дома. Ни малейших признаков заносчивости и социального превосходства; с виду не поймёшь даже, из какого сословия. Обыкновенные скромняжечки, отзывчивые и на чужую нужду, и на малейшие знаки симпатии. Всегда опрятно одетые, они в то же время не гнушались ни застелить свою постель, ни принести ведро воды».
Царственные страстотерпцы показали нам, какой должна быть христианская семья. Государь руководствовался принципами веры и на более масштабном уровне — в управлении государством. Надеясь оградить народ от гражданской войны, отказался от власти и до смерти не отступил от Христа. Можно сказать, он, подобно восточным царям-волхвам, тоже принёс свою веру в подарок Царю царей. Хотел бы он привести к Спасителю и весь свой народ, но охмелевшие от свобод подданные в критический момент не поддержали его. Как будто тоже выбрали Варраву — пошли за террористами, большевиками, убийцами праведников и детей.
Своего рода протокол взаимоотношения власти и народа был бесчеловечно попран в момент казни царской семьи. Новый, такое ощущение, не выработан до сих пор.
Александр Хлебников
Печатается в сокращении. Газета «Спасъ»
