Акафистная контрреформа: Священный Синод наводит порядок в церковном гимнотворчестве
14мая на заседании Священного Синода Русской Православной Церкви было принято постановление об использовании акафистов в церковной богослужебной и молитвенной жизни. В статье, опубликованной на сайте tsargrad.tv, называют это решение " «контрреволюцией», призванной положить конец вольному гимнотворчеству, широко распространившемуся именно в сфере составления акафистов". В т.ч. в статье приводятся комментарии по этому вопросу о. Георгия Крылова и о. Максима Плякина
«Радуйся, радуйся! А чему радоваться?» — этот давний церковный анекдот, рассказ о том, как одна ворчливая старушка отреагировала на чтение в храме акафиста, вспомнился сразу после выхода постановлений Священного Синода Русской Церкви, заседание которого состоялось в минувший понедельник. Одно из принятых Синодальных решений стало «контрреформой», если не самой настоящей «контрреволюцией», призванной положить конец вольному гимнотворчеству, широко распространившемуся именно в сфере составления акафистов — молитвенных текстов, содержащих многочисленные восхваления, начинающиеся со слова «радуйся».
История составления акафистов уходит корнями в византийскую древность и связана с праздником Похвалы Пресвятой Богородицы. Так, самым первым из акафистов стал написанный в Константинополе в VI столетии от Рождества Христова Великий акафист, в частности, включающий такие глубокие строки, посвящённые Божией Матери:
Несмотря на древность этого текста, переведённого на церковнославянский язык Святителем Феофилактом Болгарским не позднее 916 года от Рождества Христова, его смысл несложно понять и современному русскому человеку. И именно простота и доступность для восприятия неискушёнными в богословии мирянами постепенно сделала акафисты одними из любимых текстов в церковном гимнотворчестве.
К сожалению, после церковного Раскола XVII века подобное творчество стало предметом многочисленных профанаций, а потому, помимо целого ряда богословски и поэтически глубоких акафистных песнопений, составленных в том числе и некоторыми святыми Русской Церкви, появились бездарные, а порой и откровенно глупые акафисты (и как итог — многочисленные пародийные псевдоакафисты, составленные семинаристами-острословами).
Одним из примеров безалаберного (хотя и не откровенно кощунственного) акафистного стихоплётства стали известные в церковных кругах строки, посвящённые святому, о котором в житийной литературе сохранилось лишь то, что он жил отшельником на острове:
«Радуйся, на острове живый; радуйся, рыбу ловивый; радуйся, кашу варивый, великий чудотворче...»
К сожалению, подобный пример не единичен, но и это было бы лишь полбеды, если бы такие акафисты не стали всё активнее и активнее проникать не только в келейную (домашнюю) молитвенную практику, но и в практику богослужебную, порой в нарушение церковного Устава (Типикона), заменяя уставные богослужебные фрагменты.
В частности, акафисты стали петь во время Всенощного бдения, подменяя ими издревле установленное чтение кафизм (псалмов). Вот что об этом рассказал «Царьграду» один из ведущих церковных специалистов по этому вопросу, соавтор документа «Акафист в молитвенной жизни Церкви», член Комиссии Межсоборного присутствия по богослужению и церковному искусству, священник Максим Плякин:
Это не просто нарушение церковного Устава, поскольку Священное Писание, частью которого является Псалтирь, и новонаписанные акафисты — это крайне несопоставимые тексты. И то, что их используют как равнозначащие замены, неправильно. И именно это стало одной из основных побудительных причин принятых Синодальных постановлений, призванных навести порядок в богослужебной практике».
Но постановление Священного Синода было бы половинчатым, если бы регулировало только порядок исполнения акафистов за богослужениями, а потому основные тезисы решений можно разделить на две части. Первая касается непосредственно богослужебного порядка:
... Употребление акафистов в общественном богослужении до сих пор не имеет уставной регламентации... Акафисты могут использоваться только в дополнение к основным частям богослужения, а не в замену им... Тексты акафистов следует использовать преимущественно вне богослужебных последований, входящих в состав суточного круга... Не рекомендовать совершение акафистов после Божественной литургии, а также в период Святой Четыредесятницы, за исключением утрени субботы пятой седмицы...»
Вторая же вызывает в памяти столь нелюбимое либералами слово «цензура», которое в жизни нормального, традиционного общества является крайне необходимым элементом. И уж тем более актуальным, если речь идёт о составлении текстов, используемых в богослужебной практике. Именно поэтому в Синодальном постановлении, касающемся использования акафистов, есть и такие слова:
Напомнить епархиальным Преосвященным, игуменам (игумениям) монастырей и настоятелям приходов и подворий о недопустимости использования текстов акафистов, не утверждённых Священным Синодом или не входящих в состав официальных изданий...»
ловом, речь идёт не о том, что ценители акафистов будут подвержены репрессиям или гонениям, но об упорядочении богослужебной и молитвенной жизни. И это наведение порядка имеет не только внутрицерковное значение, но и для диалога Русской Православной Церкви со старообрядческими согласиями. Так, не секрет, что у старообрядцев (включая единоверцев) в течение года служится только один акафист — уже упомянутый Великий акафист Пресвятой Богородицы, входящий в уставную богослужебную практику Великого поста (существует Суббота Акафиста — на пятой великопостной седмице). И именно старообрядцы являются наиболее жёсткими критиками акафистных новоделов.
И в то же время нельзя с «водой» выплёскивать и «ребёнка». А потому можно вспомнить и то, что в древнерусской молитвенной традиции создавались акафисты на высоком гимнотворческом уровне. Только эти тексты не входили в богослужебный Устав, а использовались при келейной молитве. Так, как рассказал «Царьграду» секретарь Комиссии Межсоборного присутствия по богослужению и церковному искусству, протоиерей Георгий Крылов:
Уже в XVI веке в келейной практике Русской Церкви использовалась книга "Шестодневец", в которой на каждый день были свои акафисты. И в обозримом будущем мы переиздадим Молитвослов тех времён, в котором для келейного чтения прописаны акафисты на каждый день».
Разумеется, изучение древнерусской богослужебной традиции является не музеефикацией древних форм, но важным шагом в обращении к собственным корням. Радует, что практически ни у кого не вызывает сомнений то, что церковное гимнографическое творчество должно основываться не на «ветре головы своея». И, конечно, тот факт, что священноначалие Русской Церкви столь серьёзно взялось за наведение порядка в этой сфере богослужебной и молитвенной жизни, тоже не может не обнадёживать. А потому, возвращаясь к самому началу этого текста, хочется перефразировать упомянутый церковный анекдот:
