Храм Новомучеников и Исповедников Российских в Строгино

В год 100-летия мученической гибели Великой княгини Елисаветы Феодоровны в Марфо-Мариинской обители организован цикл лекций, посвященный драматичной истории Русской Православной Церкви в 20-м веке.

Ведет эти встречи профессор Православного Свято-Тихоновского Университета протоиерей Александр Мазырин. Лекции бесплатные и проходят по понедельникам с 19:30 до 21:00 в Голубой гостиной Обители.

Тему своего последнего доклада протоиерей Александр Мазырин сформулировал так: «Компания по изъятию церковных ценностей 22-го года и связанное с ней возникновение обновленческого раскола». Мы предлагаем нашим читателям первую половину этой захватывающей и содержательной лекции:

«В конце 1920-го года после разгрома в Крыму армии Врангеля большевики практически одержали победу в Гражданской войне, хотя в отдельных местах противостояние ещё продолжалось… Казалось бы, разгром белых делает неактуальным прежние обвинения, которые большевики бросали сторону Церкви, обвинения не очень справедливые: в том, что Церковь была одной из участниц Гражданской войны на стороне белого движения, боролась якобы с советской властью, тем самым побуждала эту власть ей противодействовать. В действительности, Церковь изначально занимала аполитичную позицию. Это выразилось во время октябрьских боев в Москве. В последствии неоднократно Поместный собор подтверждал, что Церковь стоит вне вооруженной борьбы, и неоднократно об этом заявлял Патриарх Тихон, призывая православное духовенство к лояльности к советской власти. Так что все эти обвинения Церкви в контрреволюции были в значительной степени лживыми. Но теперь после разгрома белых уже,  казалось бы, и формально предъявлять Церкви эти обвинения невозможно. Тем не менее победа в Гражданской войне не привела к прекращению гонений. Очень быстро для прикрытия этих гонений был придуман новый повод, новое обвинение в адрес Церкви. Оно было связано с той компанией по изъятию церковных ценностей, которая была развернута якобы для спасения голодающих.

Действительно, летом 21-го года после засухи страну поразил жесточайший голод, голодали многие миллионы людей. Только по официальной статистике умерло больше 1.000.000 человек, хотя историки сходится на том, что реальные потери были существенно выше. Русская Церковь, Церковь Патриарха Тихона сразу же отозвалась на эту народную беду. Уже в августе 21-го года Патриарх Тихон выступил с посланием к народам мира, просил помочь стране, которая всегда помогала всем, а теперь умирает от голода. Патриарх обратился к главам инославных и православных Церквей, к главам государств, к общественности мира. Этот призыв был услышан… Помощь была оказана –  и весьма существенная. Я не буду вас переутомлять цифрами, но некоторые надо назвать. Одна американская благотворительная организация  АРА оказала помощь голодающим – в пересчете на царские рубли – на 120 миллионов, это спасло несколько миллионов жизней. Патриарх Тихон обратился и к своей всероссийской пастве с призывами помочь голодающим всеми доступными средствами, жертвовать все, что возможно. И это призыв тоже был услышан, хотя, конечно, финансовые возможности внутри страны были весьма ограничены. Патриарх Тихон был готов благословить и передачу церковных драгоценностей для спасения голодающих, если, действительно, никаких других средств оказать помощь не остается, если, действительно, у государства нет никаких своих запасов, как это утверждалось. Единственно о чем просил святитель Тихон: не трогать церковные предметы, не зависимо из чего они сделаны, которые предназначены исключительно для богослужения, то есть священные евхаристические сосуды…

Но парадоксальным образом несмотря на такую готовность патриарха Тихона к передаче церковных драгоценностей, кроме главных святынь, власть не спешила с разрешением Церкви оказать организованную помощь голодающих. Шли месяцы, а власть никак не давала разрешения на организацию церковного комитета помощи голодающим. Это было непонятно: реально умирали люди, надо было срочно действовать,  а власть тянула время.

Теперь-то есть объяснение, почему власть так себя вела: в тот момент, с конца 21-го года в стране осуществлялась грандиозная секретная компания по учету и сосредоточению всех драгоценных предметов, которые имелись внутри страны, этой компанией секретно руководил практически второй человек в партии – председатель Реввоенсовета Троцкий. Эта компания занималась изъятием не только церковных ценностей, но и в первую очередь,  драгоценностей дома Романовых, драгоценностей из бывших дворцов, усадеб, музеев, отовсюду. В том числе – из монастырей и церквей, закрытых и еще действовавших. Эту компанию начали осуществлять с того, что было сделать проще, там, где власть себя чувствовала хозяином положения. Все церковные драгоценности были объявлены собственностью государства еще в 1918 году, все это считалось национализированным, Церкви не принадлежало, только оставалось в пользовании церковных общин. Власть любые церковные драгоценности давно считала своими, но стоял вопрос: как технически эти драгоценности наиболее безболезненно у Церкви изъять? Церковные ценности в общей массе собираемых под руководством Троцкого драгоценностей составляли лишь малый процент. Одних лишь романовских драгоценностей было изъято на несколько сот миллионов золотых рублей, это изъятие было осуществлено в конце 21-го – начале 22-го годов.  То есть реально в момент разгара голода в руках у большевиков были грандиозные средства, но власть не спешили их расходовать на спасение голодающих.

Все эти средства резервировалась для других целей, а именно под намечаемую финансовую реформу. В годы военного коммунизма, первые послереволюционные,  деньги были фактически в стране упразднены, выпускались так называемые «совзнаки», которые не стоили даже той бумаги, на которой были напечатаны. И в результате все экономика страна была парализована. Большевики, которые поначалу думали, что в условиях мировой революции без денег можно обойтись, в начале 20-х годов осознали, что без твердого рубля, обеспеченного золотом, они экономику поднять не смогут. Поэтому Политбюро приняло решение: не обращая внимание ни на что, собрать для проведения этой реформы достаточное золотое обеспечение. И в том числе церковные драгоценности – они должны были пойти не на спасение голодающих, а именно на эту будущую реформу.  И на другие цели большевиков – в том числе на спонсирование братских коммунистических партий по всему миру.

Это закулисная сторона тех драматических событий, которые скоро развернулись. Отсюда становятся понятно, почему правительство не спешило ответить согласием на предложение патриарха Тихона создать церковный комитет помощи голодающим. Драгоценности в храмах – их было не так много, как думали большевики, хотя что-то было – планировались на другие цели, не такие срочные, как помощь голодающим. Власть считала, что эти средства никуда не денутся: нужно выждать момент, а потом в наиболее благоприятный момент это изъятие осуществить. Тем не менее велись переговоры между представителем Патриарха и представителем Калинина: как будет осуществляться изъятие. Со стороны правительства давались обещания, что  главные святыни, евхаристические сосуды трогать не будут. И в ответ Патриарх выпустил воззвание к пастве, благословляющее сбор драгоценностей для нужд голодающих. Это было начало февраля 22-года. Однако скоро ситуация кардинально поменялись. 23-го февраля – тогда это еще не праздновалось как день Советской армии, просто так  совпало ­– был издан декрет советского правительства об изъятии церковных ценностей. Ни о какой добровольности пожертвований не было и речи, также не предполагалось как-то особым образом ограждать изъятие главной церковной святыни – евхаристические сосуды. Была лишь одна оговорка: изъятию не подлежат те предметы, без которых отправление самого культа оказывается невозможно.  Понятно, что если изъять все священные сосуды, тогда не на чем будет совершать Евхаристию, тогда отправление этого главного церковного богослужения прекратиться. Если бы власть на это пошла, это вызвало бы несомненно всеобщее народное возмущение. Власть пока к этому была не готова: к такому полнокровному закрытию храмов, к прекращения богослужения. Пройдет десяток-другой лет, власть будет готова и к этому. Но в тот момент, в 22-м году – еще нет, поэтому допущена была такая оговорка. На практике во исполнение этого примечания в храмах оставляли по одному комплекту евхаристических сосудов. Если храм, большой соборный, где по воскресеньям служились две литургии, ранняя и поздняя – оставляли два комплекта. Все остальное подлежало изъятию, независимо от того,  какие это святыни с точки зрения Церкви. Т.е. те предварительные договоренности, которые были достигнуты представителем Патриарха и представителем правительства были властью отброшены, как небывшие. Практически Патриарх и в его лице вся Церковь были обмануты. И Патриарх Тихон по этому поводу выразил возмущение, указав на то, что он не может благословить передачу тех святынь, изъятие которых не для богослужения карается канонами как святотатство. Это послание Патриарха произвело сильное впечатление на духовенство, на мирян, но не на власть. Власть, несмотря на все призывы патриарха Тихона не устраивать это кощунство, останавливать не собиралась.

Это компания началась с центральных губерний, и за несколько месяцев должна была охватить всю страну.  Проводилась она самым варварским и кощунственным образом – на глазах у верующих. Изымались, в первую очередь, массивные драгоценные оклады с икон – их тогда было значительно больше, чем сейчас. На глазах у верующих эти иконы сминались, запрессовывались в ящики, туда же следовали евхаристические сосуды. Это не могло не вызвать возмущение, в некоторых местах народ попытался оказать сопротивление ­– конечно, ненасильственное. Были попытки не пускать комиссии в храмы. Самый громкий инцидент произошел в небольшом фабричном городке – в Шуе. Большую часть населения там составляли рабочие, тот самый пролетариат, от имени которого большевики выступали. Рабочие и работницы местных ткацких фабрик попытались воспрепятствовать ограблению соборов, ударили в набат, площадь быстро заполнилась народом, и святотатцам пришлось отступить. Но ненадолго.  Вскоре они вернулись с подкреплением – с пулеметчиками, которые просто начали расстреливать народ. Кто смог, разбежался.  Убитых и раненых сложили на паперти, после чего, как ни в чем ни бывало, осуществили изъятие, заодно и провели аресты…

Это был уже март 22-го года. Об этом происшествии сообщили Ленину, который был тяжело болен, разбит параличом, сам уже не принимал личного участия в заседаниях Политбюро, надиктовывал письма большевистскому руководству. В связи с шуйскими событиями Ленин надиктовал свой самый засекреченный документ, который никогда не публиковали в полном собрании его сочинений, опубликовали уже в годы горбачевской перестройки – письмо в Политбюро. Он просил копии с него не снимать, пометки делать на самом документе. Ленин давал свою трактовку этим событиям: говорил, что их враг – Церковь – совершает очень тяжелую ошибку, пытаясь противодействовать власти, для них же, большевиков, переживаемый момент является наиболее благоприятным, когда они с 99-ю из 100 шансов могут разбить неприятеля наголову. В чем же благоприятность, спрашивается? В том, что миллионы крестьян, главная социальная опора Церкви, умирает от голода, и ни о каком сопротивлении с их стороны не может быть и речи. И этот момент оказывается для большевиков наиболее удобным, чтобы нанести по Церкви сокрушающий удар. Ленин пишет: чем большее количество реакционного духовенства удастся расстрелять, тем лучше, наша задача – взять в свои руки этот фонд драгоценностей. По мнению Ленина, этот фонд был гигантским – сотни миллионов, если не миллиарды, золотых рублей. (Для сравнения: несколько миллиардов золотых рублей – это весь годовой бюджет Российской империи. Или золотой запас Российской империи, до революции крупнейший в мире.) То есть Ленин бредил о несметных богатствах, которые якобы были в храмах, и он указывал, на что пустить эти средства: на решение государственных задач, в частности, на предстоящую Генуэзскую конференцию, на которой большевики надеялись получить международное признание. Но при этом о спасении голодающих в ленинском письме – хотя оно очень немаленькое, несколько страниц – ни слова не было. Спасение голодающих вовсе не входило в реальные цели большевистской компании изъятия церковных ценностей. Реальные цели Ленин совершенно четко обозначал: как можно больше награбить, как можно больше расстрелять. Это письмо ярко раскрывает личность главного большевистского вождя и всю политику его партии.

Хотя, забегая немного вперед, надо признать, что товарищи Ленина этих его призывов исполнить не смогли… Компания осуществлялась предельно варварски, ущерб, который был нанесен храмам, памятникам церковного искусства, был огромен. Множество памятников было уничтожено, при чем достаточно древних, были уничтожены произведения церковного искусства  16-17 веков, а произведения конца 19-го – начала 20-го, вообще, уничтожались без разбора. Однако, вопреки расчетам Ленина, в общей сложности удалось изъять совсем немного в пересчете на золото драгоценностей. Примерно 7-8 - не миллиардов, как хотел Ленин – а миллионов золотых рублей. При чем золота было совсем немного, как сокрушался Троцкий, «одно громоздкое серебро» – те самые массивные оклады с икон. Куда в итоге эти ценности пошли? По большей части, еще несколько лет после всех этих событий это «громоздкое серебро» пылилась на складах Гохрана, потом постепенно его стали переплавлять, отправлять в Ленинград на местный монетный двор, где это серебро было пущено на чеканку разменной советской монеты, т.е. под ту самую реформу. Только с одной стороны, это уже не имело никакого отношения к спасению голодающих, с другой стороны – и в общей массе пущенных на чеканку средств изъятые драгоценности составляли совсем небольшой процент.  На спасение самих голодающих,  еще до того, как церковные драгоценности стали поступать в центр, как бы авансом по настоянию Троцкого в пропагандистских целях был выделен один миллион золотом. Это те траты, на которые пошло советское правительство в ходе этой компании. Помните? – только одной американской компанией АРА было потрачено порядка 120 миллионов. Значительные суммы в ходе самой компании были потрачены на само ее проведение – еще несколько миллионов в пересчете на золото: оплату тяжелого труда комиссий по изъятию, охране, перевозке, на агитматериалы. Т.е. в значительной степени компания осуществлялась ради самой себя, ее экономический эффект оказался минимальным – не говоря уже о вкладе в спасение голодающих…

Почему так мало по факту оказалось драгоценностей в храмах? Основная причина в том, что к 22-му году храмы уже в значительной степени были разграблены – по большей части, самими большевиками…

Что касается второй задачи, которую ставил Ленин: как можно больше расстрелять – здесь тоже успехи его товарищами были достигнуты минимальные, к счастью. Хотя в литературе можно встретить внушительные цифры: якобы тысячи расстрелянных священников, монахов, монахинь. Пишут, что общее число казненных в рамках этой компании чуть ли превзошло число казненных в годы Гражданской войны. Но это неверно, документально это никак не подтверждается. Документально засвидетельствовано несколько десятков расстрелов по приговорам, вынесенным ревтрибуналами. Самое громкое дело 22-го года – это петроградский процесс, в результате которого был расстрелян петроградский митрополит священномученик Вениамин и с ним еще трое. В Москве еще было расстреляны пятеро, в Шуе, в Смоленске. В целом по стране – меньше сотни. Конечно, были убитые без приговоров в ходе самих изъятий, наверняка, были внесудебные расправы. Но здесь тоже счет не идет даже на сотни. Т. е. по сравнению с репрессиями первой волны времени Гражданской войны здесь совсем другие цифры. Спрашивается, почему? Хотя Ленин несколько раз повторил, что надо расстреливать как можно больше. Почему его соратники не исполнили этого. Очевидна простая причина: эти массовые казни духовенства, верующих никак не поспособствовали бы той задаче, которая тогда виделась первоочередной: достижения международного признания Советской власти…»

Приглашаем вас на следующую лекцию цикла, которая состоится 7 мая в Марфо-Мариинской обители.

Полностью этот и другие доклады данного лектория будут со временем выложены на электронных ресурсах Марфо-Мариинской обители.