Переписка зэков Лосевых. Спектакль по лагерным письмам, которые учат молитве и любви.
«Алексей Федорович и Валентина Михайловна встретились в исторически переломную осень 1917 года и перенесли все тяготы, выпавшие на долю людей этой эпохи: революцию, Гражданскую войну, арест, лагерь, Великую Отечественную. Всё теряли – и родных, и имущество, но сохранили себя, свою “душу живу”, сохранили веру в Бога и в друг друга», – рассказывает директор библиотеки «Дом А. Ф. Лосева» Елена Тахо-Годи.
Публикация приходской газеты "СПАСЪ".
Венчание и арест
В 1922 году, 23 мая Алексей Федорович Лосев был обвенчан с Валентиной Михайловной Соколовой отцом Павлом Флоренским в Сергиевом Посаде.
В 1929 году, 3 июня был совершен тайный монашеский постриг. Отныне Лосевы – монах Андроник и монахиня Афанасия…
18 апреля Алексей Федорович арестован. Предъявлено обвинение в участии в монархической организации «Истинно-православной церкви». Четыре с половиной месяца одиночки и затем 17 месяцев пребывания во внутренней тюрьме Лубянки.
5 июня арестована Валентина Михайловна Лосева.
20 сентября 1931 года объявлен приговор: А. Ф. Лосеву дали десять лет лагерей, В. М. Лосевой – пять лет.
Все годы заключения только любовь и молитва друг за друга помогли арестантам не сойти с ума в чудовищных условиях несвободы среди шпаны и бандитов. «Только память о тебе и поддерживает тонкую, постоянно прерывающуюся ниточку молитвы. Думается: если я не помолюсь об Ясочке, то кто же о ней помолится? Прекращение молитвы за тебя переживается как измена не Богу, а тебе, и – поверишь ли? – только это обстоятельство и заставляет еще молиться.
Не будь тебя, я бы уже давно, вероятно, стал если не безбожником, то человеком, опустившимся до последнего внутреннего разложения, каких тут очень много, и, можно сказать, не очень много, а почти все таковы. Ты – моя совесть, ты – и моя молитва, опора и поддержка…» – писал Алексей Федорович своей жене в одном из писем.
Алексей Федорович и Валентина Михайловна в лагере
Сквозь страдания и невзгоды
Документальный опыт любви, опыт людей, которые не сломались среди труднопереносимых страданий, может поддержать любого человека в тяжелой жизненной ситуации. Эти лагерные письма остро актуальны до сих пор, они могут научить людей XXI века очень важным вещам.
– В житейской суете человеку не приходит в голову задуматься, что все эти ценности эпохи глобализации могут рухнуть в один момент, – объясняет Елена Тахо-Годи. – Не надо мировых катаклизмов – войн и революций. Достаточно очередного финансового кризиса, чтобы доходы упали, карьера закончилась вместе с закрытием фирмы, любимая покинула попавшего в беду «неудачника» и еще вчера вполне благополучный человек остался один на один с миром в жесточайшем духовном кризисе. Задумавшись в такой ситуации о смысле жизни, он решит, что никакого смысла нет, что мир – это царство абсурда, агрессии, ненависти и отчаяния. Если к тому же человек уже не молод, то, оглянувшись назад, он с ужасом увидит, что и в прошлой его «нормальной» жизни тоже не было никакого особого смысла. Мысль о том, что после смерти он будет навеки всеми забыт, вряд ли придаст ему сил и оптимизма. Может быть, опыт Лосевых, преодолевших жизненный мрак страданий через Любовь и Веру, еще раз напомнит нашим современникам, что есть и иной, тесный путь, о котором не услышишь в телевизионной рекламе, но который дает человеку силу вынести любые жизненные невзгоды...
«Настоящая любовь – всегда взаимна»
Премьера спектакля по письмам супругов Лосевых в этом году прошла в «Доме А. Ф. Лосева» на Арбате, после этого инсценировка демонстрировалась в Доме русского зарубежья, в Музее истории ГУЛАГа и других местах. Название спектакля – «Радость на веки». Поставил его режиссер Федор Торстенсен. Письма Алексея Федоровича озвучил актер Дмитрий Филиппов, послания Валентины Михайловны – Милена Цховреба.
Предлагаем вашему вниманию отрывки из спектакля «Радость на веки»:
Вид стройки Беломоро-Балтийского лагеря, где отбывал наказание А. Ф. Лосев
В. М. (Валентина Михайловна):
Алексею Федоровичу Лосеву
5/18 сент(ября) 31 года
Бедный, милый, родной, измученный мой человек! Напиши обязательно сейчас же, как ты себя чувствуешь. Слава Богу за все! Я за себя ко всему готова и спокойна, но за тебя душа болит невозможно. Главное, не падаешь ли духом? Верю, что Господь по испытанию и силы посылает. Я здорова. Говорю это честно. Арестована была 5 июня пр. года (в день свадьбы). В одиночке не была. Душа? И светло бывает, и томительно. Когда же приведет Бог увидаться?
Я рядом, в 1-й камере.
Напиши же! Хожу на капли через день мимо тебя, смотри в окно.
Примем с радостью ссылку и скорби. Ведь какое же чудо была наша жизнь! На моих глазах здесь прошли тысячи из множества в ссылку. Сколько людей страдают. И великая милость Божия к нам, что и мы за грехи наши идем в ссылку на этом свете.
Радость моя, прости за все, помолись. И я…
Письмо Алексея Федоровича Валентине Михайловне
А. Ф. (Алексей Федорович):
Cm. Соколинская Омской жел. дор. Бийской ветки. Сиблаг, роровлянская гр. Закл, Валентине Михайловне Лосевой от закл. Лосева Алексея Федоровича Свирлаг 2 отд.
Важины, 12 дек(абря) 1931
"Родная, вечная, незабываемая сестра и мать, жена и невеста! Благословляю день и час, когда я увидел впервые твой ясный и светлый лик, и среди всех испытаний и страданий ты единственная поддержка и опора, постоянная надежда и упование. Даже если предстоит умереть в разлуке, то все-таки можно сказать, что недаром мы жили с тобою на свете, что мы узнали таинство любви и мира, которое неведомо людям и не имеет названия на человеческом языке. Воспоминаниями о тебе и надеждой на свидание живу и здравствую, странствую с одного места на другое и пока выношу все невзгоды трудного пути. Везде невылазная грязь и осенняя дождливая погода. Около двух недель работал в лесу, на реке, по сплаву дров... Я сторожу дрова на бирже по 8 часов в сутки, разгуливая по реке то днем, то ночью, почти в полном уединении. Дали валенки и кое-что теплое. Я, вопреки мнению большинства знакомых арестантов, придерживаюсь довольно сильного оптимизма – не скрою этого, – хотя многие надо мною смеются..."
Полуземлянки Беломоро-Балтийского лагеря
В. М.:
"Бедный, бедный мой родной, измученный человек. Ну что же мне делать, как мне помочь тебе? Стыдно мне за свое хорошее чистое помещение, за отдельную койку, за то, что каждый день имею молоко, что здорова, работаю в теплом помещении, что вижу от людей хорошее отношение. С какой радостью поменялась бы я с тобой. Почему же ты один в такой страшной муке все эти два года, а я так мало страдала. Моя единственная боль – о тебе.
Спасибо, что стал писать правду о душе. Пиши, единственный мой человек, все, особенно тяжелое, что есть на душе, не бойся смутить меня. Так и я хоть немного приобщусь твоей муке, будем же, как всегда, жить одной жизнью.
А еще было страшнее то, что нет сил молиться, что произносишь слова, а ум и сердце молчат, только разум один холодно говорит и твердо: есть Бог. Головушка моя милая, прими же и меня в свою скорбь, не отвергни за то, что мне все время хорошо живется. Возьми же, родной мой человек, и меня с собой. Может быть, с тобой, за тобой и я как-нибудь.
БелБалтЛаг. Шлюз №6. Котлован средней головы после взрыва. 1932 г.
В минуты последней скорби я взываю не к уму уж, а просто к доверию. Это единственное, что незыблемо во мне: доверие в том, что делается с нами. Доверяю, хотя и не понимаю сейчас.
…иногда кажется, что так должно бы себя чувствовать зерно, попавшее в землю и начавшее гнить. Что гниет, это оно чувствует, и это потрясающе страшно, пусто и холодно, и что новый живой росток где-то на глубине прозябает, этого не видно еще.
Не знаю, прости за глупые рассуждения.
А иногда кажется, что нет терпения, представлю, увижу мысленно весь твой скорбный лик, особенно глаза, так хочется кричать от боли, стонет физическим стоном душа. Часто утром мне говорили: «Вы что, больны, у вас во сне такое скорбное лицо и вы все стонете?» А это стон не от физической боли, я здорова телом, а это душа скорбит по тебе невозможно.
Твоею памятью обо мне живу."
Письмо А. Ф. Лосева из лагеря родителям Валентины Михайловны
А. Ф.:
"Милая, родная, вечная!.. Не хочется писать формальных писем, думается, их не станут уже теперь читать другие. Пишу не «вам», а «тебе», тебе, родная, единственная, радость и счастье мое последнее. В этой гниющей душе, в этом выжженном сердце – одна осталась вера, вера на твое памятование, и одно чувство – чувство вечной связи с тобою, чувство вечной родины, где ты и есть эта вечная родина.
Но, родная, светлая, чистая, – нет во мне сейчас никакого недовольства, нет никакого ни возмущения, ни бунта. На душе горестно, тяжело, но – тихо, безмолвно. Душа ждет встречи c тобою и чувствует свои корни, уходящие в твою любовь, в твое сердце.
Здесь и везде, всегда с тобою, мыслью и сердцем с тобою. Ведь поживши так, и умереть не стыдно. Была бы любовь, а с любовью и умирать не страшно. Хочется умереть вместе с тобою. А любовь сильнее смерти. Смерть – что? Один момент, вот тебе и смерть. А любовь - вечность. И ты, родная моя чудная и светлая, и ты есть моя вечность, первая и последняя надежда на вечность.
Предположительно – дом на Медвежьей Горе, где они оба жили в 1933 г., когда А.Ф. стал вольнонаемным
Эх, жить хочется, родная! Самое главное – жить хочется, мыслить, чувствовать, творить вместе с людьми, с народом, создавать жизнь для себя и других, жизнь хорошую, глубокую, веселую и богатую, жизнь и мысль – чистую, уходящую в таинственные глубины, но и ярко плещущую здесь снаружи, красивую, радостную, духовно-сладкую, сильную! И страдать хочется, но так, чтобы от этого расцветала душа, оплодотворялась жизнь и твоя собственная, и окружающих, чтобы страдание вело не к гниению и отупению, но к расцвету, к подъему, к обновлению!
Ясочка милая, пойми страдающую душу твоего родного человека. И опять скажу: «Господи, как хочется жить!» Как безумно и слепо хочется жить!"
Подготовил Андрей Кульба
Печатается в сокращении. Газета «СПАСЪ»
