Житие сщмч. Сергия Мечева пресвитера (1942)
Даты:
Отец Сергий Мечев родился в Москве 17 сентября ст. стиля 1892 г. в семье священника о. Алексея Мечева, настоятеля храма св. Николая в Кленниках на Маросейке.
По окончании гимназии он поступает на Медицинский факультет Московского университета. В 1914 году во время войны он стал братом милосердия и так познакомился с сестрой милосердия — Евфросинией Николаевной Шафоростовой, которая в 1918 году стала его женой.
Решение принять священство было связано у Сергея Алексеевича с поездкой в Оптину пустынь и беседой со старцем о. Анатолием. 30 марта 1919 г. Сергей Мечев был посвящен во диакона, 4-го апреля того же года, состоялось рукоположение о. Сергия во иерея. Время, когда о. Сергий стал священником, было самое трудное. Гражданская война, разруха. В Москве было голодно, холодно, свирепствовали эпидемии тифа, гриппа, которые многих унесли в могилу. Но сама тяжесть условий жизни пробуждала в страдающих людях религиозное чувство, заставляла искать помощи у Бога, к Которому до того были равнодушны.
О. Сергий отдавал своей пастве все свои силы, и духовные и физические. Бремя Батюшкиного наследства иногда становилось неудобоносимым. Но все же появились и силы, и решимость, ведь Батюшка вымолил, чтобы он стал священником и принял после него паству. И Господь за молитвы Батюшки и за труд о. Сергия и многих его духовных детей «со искушением сотворил и избытие».
К о. Сергию людей привлекала его личность, пламенность его веры, его любовь к Церкви, его глубокие по содержанию и действенные проповеди. У о. Сергия было много неоценимых качеств для того, чтобы быть руководителем, и первое из них — требовательная и чуткая, неподкупная совесть, необыкновенная искренность и отсутствие всяких поз, глубокий ум и сердце, чуткое ко всему прекрасному, ревность и знание святоотеческого учения о духовном пути, желание идти путем добрым, унаследованная от отца способность хорошо разбираться не только в духовных, но и в житейских ситуациях, и, наконец, доброта и отзывчивость к настоящему страданию других. О. Сергий не терпел никакой неискренности, фальши и этого же требовал от детей своих, прививая им это всем своим существом, словом и примером. Несмотря на свою строгость, когда дело касалось какого-либо действительного горя или болезни духовного чада, о. Сергий был само сочувствие, старался все устроить, все сделать, найти врача и лекарства, даже материально помочь, когда это было ему возможно.
Особенно характерным для руководства о. Сергия было постоянно повторяющееся им учение о индивидуальной мере для каждого человека, в соответствии с его физическими и душевными силами в соответствии с его духовными силами и возрастом.
Особое место в жизни Маросейки занимали проповеди отца Сергия. В двадцатые годы в Москве можно было слышать многих известных проповедников. Но проповеди о. Сергия носили совершенно особый характер. Слушая их, нельзя было оставаться только слушателем. Возникало непреодолимое желание испробовать на себе, в своем опыте все то, о чем он говорил. По условиям времени и в согласии со своей совестью, о. Сергий оказался не только настоятелем храма и руководителем многих духовных детей, но и церковным деятелем. В одном письме 1932 года о. Сергий вспоминал о тех моментах, когда ему пришлось бороться за Церковь и противостать многим.
Первый — обновленчество. Еще в предреволюционные годы среди интеллигенции и некоторых церковных деятелей существовало мнение, что Церковь, если не умерла, то находится в параличе, что надо принять какие-то решительные меры к ее оживлению, что надо вернуться к первохристианскому строю жизни и Богослужения, отметать позже установленные Церковью правила, согласовав новые с требованиями современной науки, культуры и вообще современной жизни. Многие искренне заблуждались, не понимая настоящей духовной жизни.
В смутное для Церкви время первых послереволюционных годов нашлись недобросовестные люди, которые использовали лозунги «обновления» в своих корыстных целях: воспользовавшись трениями, которые возникли между Патриархом Тихоном и властями, они обманом захватили власть в Церкви в тот момент, когда Патриарха арестовали по «Делу об изъятии церковных ценностей» и организовали свое «Высшее церковное управление», стараясь подчинить ему всю Русскую Церковь. Многие епископы противостали этому, но они были разъединены, многие из них были арестованы. Приходское духовенство, привыкшее до революции к беспрекословному повиновению власть предержащим, хотя в большинстве своем не принадлежало к числу идеологов «Живой Церкви, все же не сумело разобраться в создавшейся ситуации, и подчинилось ВЦУ, прекратив поминовение заключенного Патриарха. В Москве лишь единичные приходы сохранили верность Патриарху. В числе их были Данилов монастырь и Маросейка. О. Алексей и о. Сергий Мечевы всей душой чувствовали, что Церковь есть Тело Христово и источник освящения всего мира. Она со всеми Своими Таинствами и богослужением свята во веки. Они знали, что надо не «обновлять» Церковь, а идти к Ней и учиться у Нее, пользоваться Ее Таинствами для своей духовной жизни, становиться Ее членами через покаяние и Св. Причащение для «обновления в себе образа Святого Божия». Сама же Церковь в существе Своем свята и непорочна и не нуждается в искусственном оживлении или обновлении.
Простой народ не принял обновленчества, захваченные живоцерковниками храмы не посещались.
29 октября 1929 года отец Сергий вместе с двумя священниками и несколькими братьями Маросейского храма был арестован. После ареста он был сослан на север, в маленький захолустный городишко Кадников. Из Кадникова он продолжал, как и раньше, заботиться о храме и о своих духовных детях и по-прежнему оставался отцом и настоятелем, пока в 1932 г. не были арестованы священники и храм не был закрыт.
О. Сергий очень страдал душою за своих духовных детей, оставшихся без храма.
8 марта 1933 года последовал повторный арест и 5 лет лагерей. В колонии о. Сергий сильно голодал. Там было много уголовников, которые постоянно его обкрадывали. Приезжавшие навестить его рассказывали, что о. Сергий от болезни и голода так исхудал, что самому было страшно на себя глядеть. Очень мягкий, ласковый, добрый — ни одного упрека, ни малейшего раздражения не было в нем, несмотря на всю его измученность.
В 1937 г. о. Сергий освободился из лагеря. Семья его в это время жила под Москвой. Он стал работать врачом в одной из поликлиник Калинина.
Когда отец Сергий узнал о том, что его неминуемо должны арестовать, он уехал с того места, где жил, и около года скитался. Ему советовали скрыться в Среднюю Азию, но это значило оторваться, оставить духовных детей — он не мог этого сделать и жил тайно то там, то здесь. Еще более, чем за себя страдал он душою за своих духовных детей. Вся молитва о. Сергия сосредоточилась на том, чтобы пострадать ему одному, чтобы никто не пострадал от его ошибки. Летом 1941 года отец Сергий скрытно жил в деревне близ Тутаева, где он каждый день служил литургию. Из-за начала войны всеобщая подозрительность увеличилась, местные жители приняли их за «немецких шпионов» и выдали НКВД. 7 июля о. Сергий был арестован и помещен в Ярославскую тюрьму НКВД. Но в тюрьме выяснилось, кто он на самом деле.
После четырех месяцев допросов и пыток в стенах Ярославского НКВД, отец Сергий Мечев был расстрелян в тюрьме.
Молитва его сердца исполнилась — никто за него не пострадал. Даже арестованную вместе с ним девушку освободили. О. Сергий умер в день праздника иконы Божией Матери «Всех скорбящих Радость», а арестован он был в день праздника Иоанна Крестителя. Невольно вспоминается сон его покойной жены, матушки Евфросинии Николаевны, в котором она видела, как они с о. Сергием прикладывались к иконам св. Предтечи и «Скорбящей» Божией Матери.
